1.1. Сумма неустойки, взыскиваемой на основании пункта 5 статьи 28 Закона о защите прав потребителей, не может превышать цену отдельного вида выполнения работы (оказания услуги), что распространяется и на размер страховой премии.

Между Е. и ПАО СК "Росгосстрах" был заключен договор добровольного страхования строения (полный пакет рисков) на срок с 30 сентября 2016 г. по 29 сентября 2017 г., страховая сумма установлена в размере 4 500 000 руб., в т.ч. страховая сумма в отношении домашнего имущества - 500 000 руб. Страховая премия в размере 27 250 руб. Е. уплачена.

19 февраля 2017 г. застрахованное имущество было повреждено пожаром.

18 апреля 2017 г. ответчик выплатил Е. страховое возмещение - 848 552, 71 руб., из них 500 000 руб. - страховая сумма в отношении домашнего имущества, 348 502,71 руб. - за ущерб, причиненный строению.

23 мая 2017 г. Е. подал претензию о перечислении ему в течение 5 дней недоплаты по страховому возмещению в размере 3 651 497,29 руб., которая оставлена без удовлетворения, в связи с чем Е. предъявил иск о взыскании страхового возмещения, неустойки, штрафа, компенсации морального вреда.

Решением Щелковского городского суда от 6 сентября 2017 г. с ПАО СК "Росгосстрах" в пользу Е. взыскано страховое возмещение - 1 865 615,29 руб., неустойка - 80 000 руб., штраф - 900 000 руб., компенсация морального вреда - 10 000 руб., а также в доход местного бюджета взыскана госпошлина - 22 214,08 руб.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 4 апреля 2018 г. решение суда оставлено без изменения.

Президиум указал на допущенные судами нарушения норм процессуального и материального права.

Разрешая спор, суд взыскал в пользу Е. невыплаченное страховое возмещение в размере 1 865 615,29 руб., сославшись на заключение строительно-оценочной экспертизы, согласно которому рыночная стоимость застрахованного истцом строения на дату заключения договора страхования составляла 2 286 500 руб., а стоимость годных остатков застрахованного строения равна 72 382 руб.

Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. N 20 "О применении судами законодательства о добровольном страховании имущества граждан", отношения по добровольному страхованию имущества граждан регулируются нормами главы 48 "Страхование" ГК РФ, Законом об организации страхового дела и Законом о защите прав потребителей в части, не урегулированной специальными законами.

На договоры добровольного страхования имущества граждан Закон о защите прав потребителей распространяется в случаях, когда страхование осуществляется исключительно для личных, семейных, домашних, бытовых и иных нужд, не связанных с осуществлением предпринимательской деятельности (п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 июня 2013 г. N 20).

Специальными законами, регулирующими правоотношения по договору добровольного страхования имущества граждан (глава 48 "Страхование" ГК РФ, Закон об организации страхового дела), ответственность страховщика за нарушение сроков выплаты страхового возмещения не предусмотрена.

Пунктом 5 ст. 28 Закона о защите прав потребителей предусмотрена ответственность за нарушение сроков оказания услуги потребителю в виде уплаты неустойки, начисляемой за каждый день просрочки в размере 3-х процентов цены оказания услуги, а если цена оказания услуги договором об оказании услуг не определена - общей цены заказа.

Как разъяснено в п. 42 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 24 марта 2016 г. N 7 "О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств", если законом или соглашением сторон установлена неустойка за нарушение денежного обязательства, на которую распространяется правило абзаца первого п. 1 ст. 394 ГК РФ, то положения п. 1 ст. 395 ГК РФ не применяются. В этом случае взысканию подлежит неустойка, установленная законом или соглашением сторон, а не проценты, предусмотренные ст. 395 ГК РФ (п. 4 ст. 395 ГК РФ).

Суд апелляционной инстанции, оставляя без изменения решение суда в части взыскания неустойки в сумме 80 000 руб., указал, что оснований для ее снижения не имеется, т.к. истцом заявлены требования о взыскании неустойки за просрочку выплаты страхового возмещения не только в соответствии со ст. 28 Закона о защите прав потребителей, но и в соответствии со ст. 395 ГК РФ.

Вместе с тем судебная коллегия не приняла во внимание вышеуказанные разъяснения и положения п. 32 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2012 г. N 17 "О рассмотрении судами гражданских дел по спорам о защите прав потребителей", в соответствии с которым сумма неустойки, взыскиваемой на основании п. 5 ст. 28 Закона о защите прав потребителей, не может превышать цену отдельного вида выполнения работы (оказания услуги), в настоящем случае - размера страховой премии. Как следует из материалов дела, размер страховой премии, уплаченной Е., составляет 27 500 руб.

Аналогичная правовая позиция содержится в п. 16, 17 "Обзора по отдельным вопросам судебной практики, связанным с добровольным страхованием имущества граждан" (утвержден Президиумом Верховного Суда РФ 27 декабря 2017 г.).

Кроме того, при разрешении спора судом допущено существенное нарушение норм процессуального права.

Как следует из материалов дела, его апелляционное рассмотрение состоялось 4 апреля 2018 г., однако почтовое уведомление о назначенном на указанную дату судебном разбирательстве направлено ответчику только 11 апреля 2018 г., то есть через 7 дней после рассмотрения дела в апелляционной инстанции, что подтверждается отметкой отделения связи на почтовом конверте, приобщенном заявителем к кассационной жалобе.

В материалах дела не содержится данных, доказывающих своевременное вручение ответчику извещения о назначении судебного заседания суда апелляционной инстанции на 4 апреля 2018 г.

Таким образом, в нарушение требований ст. ст. 113, 155, ч. 3 ст. 167 ГПК РФ в апелляционном порядке дело рассмотрено в отсутствие ответчика, не уведомленного надлежаще о месте и времени судебного разбирательства.

Президиум указал, что ненадлежащее извещение ответчика о рассмотрении дела в суде апелляционной инстанции повлекло невозможность реализации им законного права на судебную защиту, представления возражений по обстоятельствам заявленного иска, в частности о том, что суд необоснованно взыскал неустойку в сумме 80 000 руб., что, в свою очередь, повлияло на размер взысканного штрафа.

Допущенные судом апелляционной инстанции нарушения норм процессуального и материального права явились основанием для отмены апелляционного определения и направления дела на новое апелляционное рассмотрение.

Постановление президиума N 391 от 26 сентября 2018 г.

2. При оспаривании в порядке административного судопроизводства постановления судебного пристава-исполнителя о принятии результатов оценки в связи с несогласием должника с определенной стоимостью объектов, достоверность такой оценки, как и при оспаривании в суде в порядке искового производства стоимости объекта оценки, указанной оценщиком в отчете, имеет существенное значение для разрешения спора, и может быть установлена, в том числе, путем назначения по делу судебной экспертизы.

А. обратилась в суд с административным иском, обосновав его тем, что в отношении нее судебным приставом-исполнителем возбуждено исполнительное производство (предмет исполнения: взыскание 383 700,89 руб. в пользу Е.). По поручению судебного пристава-исполнителя ООО "Н" произвело оценку принадлежащего истцу имущества: рыночная стоимость трактора БЕЛОРУС-82.1 определена в размере 405 000 руб., прицепа тракторного - 76 000 руб. Результаты оценки приняты постановлением судебного пристава-исполнителя от 31 июля 2017 г., копия которого выдана А. 24 августа 2017 г.

Истец считает данное постановление незаконным ввиду нарушений при назначении и проведении оценки, а также в связи с существенным занижением стоимости арестованного имущества, поскольку согласно отчету независимого оценщика ООО "ЦЭО" стоимость принадлежащего ей трактора составляет 718 000 руб., прицепа - 83 000 руб. Оценщик ООО "Н" имущество не осматривал, его эксплуатационные характеристики не учитывал.

А. просила признать недействительными результаты оценки и постановление судебного пристава-исполнителя от 31 июля 2017 г. о принятии результатов оценки, признать незаконным бездействие судебного пристава-исполнителя в связи с ненаправлением истцу копии постановления о назначении специалиста, копии отчета об определении рыночной стоимости.

Решением Луховицкого районного суда от 7 сентября 2017 г. в удовлетворении иска отказано.

Апелляционным определением судебной коллегией по административным делам Московского областного суда от 20 ноября 2017 г. решение суда оставлено без изменения.

Президиум указал на допущенные судами нарушения норм материального и процессуального права.

Отказывая А. в иске, суд исходил из того, что нарушений прав и законных интересов А. не установлено, отчет оценщика ООО "Н" соответствует ФЗ от 29.07.1998 N 135-ФЗ "Об оценочной деятельности в Российской Федерации" и Федеральным стандартам оценки, привлеченный службой судебных приставов специалист имеет соответствующую квалификацию, является членом саморегулируемой организации оценщиков, при оценке объектов описаны их характеристики, применен затратный подход и корректировка на уторговывание, что закону не противоречит. Постановление судебного пристава-исполнителя от 20 февраля 2017 г. о привлечении специалиста было направлено должнику почтой согласно списку корреспонденции от 7 марта 2017 г. С отчетом оценщика А. ознакомлена 24 августа 2017 г.

Суд также указал, что в силу ч. 4 ст. 85 ФЗ от 2 октября 2007 N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" стоимость объекта оценки, указанная оценщиком в отчете, является обязательной для судебного пристава-исполнителя при вынесении постановления о принятии результатов оценки, законом не предусмотрена возможность анализа судебным приставом-исполнителем достоверности выводов оценщика о стоимости объекта оценки. Допущенные в постановлении описки могут быть устранены судебным приставом-исполнителем, нарушение сроков вынесения постановления не свидетельствует о его незаконности.

Судом первой инстанции было отказано в удовлетворении заявленного А. ходатайства о назначении по делу судебной оценочной экспертизы принадлежащих ей трактора и прицепа с указанием, что назначение экспертизы по делам данной категории не входит в обязанность суда, с чем согласился суд апелляционной инстанции.

Президиум указал, что выводы судов сделаны без учета положений п. 3 ч. 4 ст. 85 Закона об исполнительном производстве, согласно которому если судебный пристав-исполнитель обязан привлечь оценщика для оценки отдельной вещи или имущественного права, то судебный пристав-исполнитель выносит постановление об оценке вещи или имущественного права не позднее трех дней со дня получения отчета оценщика. Стоимость объекта оценки, указанная оценщиком в отчете, является обязательной для судебного пристава-исполнителя при вынесении указанного постановления, но может быть оспорена в суде сторонами исполнительного производства не позднее десяти дней со дня их извещения о произведенной оценке.

Постановления должностного лица службы судебных приставов, его действия (бездействие) по исполнению исполнительного документа могут быть оспорены в арбитражном суде либо суде общей юрисдикции в порядке, установленном процессуальным законодательством РФ, с учетом особенностей, установленных настоящим Федеральным законом (пункт 1 статьи 128 Закона об исполнительном производстве).

Из материалов дела следует, что А. оспаривала постановление судебного пристава-исполнителя от 31 июля 2017 г. о принятии результатов оценки, ссылаясь на заниженный размер установленной стоимости принадлежащего ей имущества и его несоответствие рыночным ценам.

Согласно ч. 1 ст. 77 Кодекса административного судопроизводства РФ при возникновении в процессе рассмотрения дела вопросов, требующих специальных знаний, суд назначает экспертизу.

Как разъяснено в п. 50 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.11.2015 N 50 "О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства" в случаях, предусмотренных частями 2 и 3 статьи 85 Закона об исполнительном производстве, оценка имущества должника, на которое обращается взыскание, производится судебным приставом-исполнителем с обязательным привлечением специалиста, соответствующего требованиям, предъявляемым законодательством об оценочной деятельности.

Стоимость объекта оценки, указанная оценщиком в отчете, является обязательной для судебного пристава-исполнителя, который выносит постановление об оценке вещи или имущественного права не позднее трех дней со дня получения отчета оценщика и в тот же срок направляет сторонам исполнительного производства копию заключения оценщика.

Стороны исполнительного производства вправе оспорить в суде постановление судебного пристава-исполнителя об оценке имущества должника в порядке, предусмотренном главой 22 КАС РФ и главой 24 АПК РФ, либо в срок не позднее десяти дней со дня их извещения о произведенной оценке в исковом порядке оспорить стоимость объекта оценки, указанную оценщиком в отчете (пункты 3, 4 части 4 статьи 85 Закона об исполнительном производстве).

При рассмотрении дел об оспаривании постановления судебного пристава-исполнителя об оценке имущества должника, основанной на отчете оценщика, к участию в деле в качестве заинтересованного лица следует привлекать также оценщика, составившего соответствующий отчет. Равным образом при оспаривании в суде в порядке искового производства стоимости объекта оценки, указанной оценщиком в отчете, к участию в деле в качестве третьего лица необходимо привлекать судебного пристава-исполнителя, указавшего эту стоимость в постановлении об оценке вещи или имущественного права. При этом суд делает вывод о достоверности произведенной оценки независимо от того, как сформулировал требование заявитель - оспаривание результата оценки или оспаривание постановления судебного пристава-исполнителя, поскольку в обоих случаях данное обстоятельство является существенным для спора.

При оспаривании постановления судебного пристава-исполнителя об оценке, передаче на реализацию имущества должника или при оспаривании стоимости объекта оценки, указанной оценщиком в отчете, суд вправе приостановить исполнительное производство либо принять меру предварительной защиты, обеспечительную меру в виде установления запрета на совершение действий, направленных на реализацию соответствующего имущества (пункт 2 части 1, пункт 4 части 2 статьи 39 Закона об исполнительном производстве, часть 2 статьи 85 КАС, пункт 2 части 1 статьи 91 АПК РФ).

При рассмотрении дела об оспаривании постановления судебного пристава-исполнителя об оценке имущества или имущественных прав должника суд вправе назначить судебную экспертизу, что может послужить основанием для приостановления производства по делу (пункт 5 части 1 статьи 191 КАС РФ, пункт 1 статьи 144 АПК РФ).

В резолютивной части судебного акта по делам об оспаривании постановления судебного пристава-исполнителя об оценке или по делам об оспаривании результатов оценки суд указывает надлежащую оценку имущества должника, которая впоследствии должна использоваться в исполнительном производстве.

В том случае, когда постановление судебного пристава-исполнителя об оценке признано незаконным, в резолютивной части судебного акта суд также обязывает судебного пристава-исполнителя вынести новое постановление с указанием оценки имущества должника, установленной судом.

Из приведенных правовых норм и акта их толкования следует, что при оспаривании в порядке административного судопроизводства постановления судебного пристава-исполнителя о принятии результатов оценки в связи с несогласием должника с определенной стоимостью объектов достоверность такой оценки, как и при оспаривании в суде в порядке искового производства стоимости объекта оценки, указанной оценщиком в отчете, имеет существенное значение для разрешения спора и может быть установлена, в том числе, путем назначения по делу судебной экспертизы.

В связи с изложенным вывод суда первой инстанции о том, что назначение экспертизы по делам данной категории не входит в обязанность суда, не основан на нормах права и нарушает процессуальные права административного истца на предоставление доказательств в обоснование заявленных требований.

Допущенные судами существенные нарушения норм процессуального и материального права явились основанием для отмены апелляционного определения и направления дела новое апелляционное рассмотрение.

Постановление президиума N 304 от 11 июля 2018 г.

3. В случае заключения притворной сделки действительная воля стороны не соответствует ее волеизъявлению, в связи с чем для установления истинной воли сторон необходимо выяснение фактических отношений между сторонами, а также намерений каждой стороны.

Ш. обратилась с иском к М. о признании договора купли-продажи земельного участка и жилого дома притворной сделкой, просила применить последствия недействительности сделки, аннулировать сведения в ЕГРП. Ссылалась на то, что 28 августа 2015 г. между сторонами был заключен договор купли-продажи, по которому М. приобрел у нее земельный участок и жилой дом за 5 000 000 руб. В сентябре 2015 г. произведена государственная регистрация права собственности М. на спорное имущество. По утверждению Ш., договор оформлялся в качестве обеспечения исполнения обязательства по возврату заемных денежных средств. По договоренности сторон, а также в силу заключенного 30 ноября 2015 г. соглашения о преимущественном праве покупки, после возврата заемных средств дом и земельный участок должны были быть возвращены в ее собственность. По условиям соглашения она производила выплату по 200 000 руб. ежемесячно до мая 2016 г., затем сообщила М. о желании выплаты всей суммы 5 000 000 руб. единовременно.

Решением Мытищинского городского суда от 9 ноября 2016 г. Ш. в иске отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 23 октября 2017 г. решение суда оставлено без изменения.

Президиум указал, что судами допущены нарушения норм материального и процессуального права при разрешении настоящего спора.

Отказывая в иске, суд пришел к выводу, что отчуждение спорного земельного участка и жилого дома произведено с соблюдением формы и содержания сделки, доказательств тому, что сделка является притворной, стороной истца не представлено. По мнению суда, соглашение от 30 ноября 2015 г. о преимущественном праве покупки спорного имущества не содержит каких-либо ссылок на то, что принадлежавшие Ш. жилой дом и земельный участок, передавались в залог М. в обеспечение долговых обязательств.

Суд также указал, что соглашение заключено позже оспариваемой сделки и фактически содержит условия договора аренды имущества с правом последующего выкупа, а не условия договора займа.

Одновременно суд, отказывая в иске, исходил из того, что при заключении оспариваемой сделки было получено согласие супруга истца на отчуждение имущества. При этом сделка об отчуждении имущества исполнена сторонами. Истец не оспаривала, что получила от М. 5 000 000 руб. до подписания договора купли-продажи недвижимости.

Однако судами не принято во внимание, что, обращаясь в суд с иском, Ш. указывала на притворность договора купли-продажи, поскольку намерений отчуждать имущество она не имела, реальной целью договора купли-продажи было обеспечение исполнения заемного обязательства.

Согласно п. 2 ст. 170 ГК РФ притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, ничтожна. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом существа сделки, применяются относящиеся к ней правила.

Притворный характер сделки предполагает, что стороны, прибегая к той или иной договорной форме, реального намерения на исполнение такого договора не имеют, поскольку прикрывают данной сделкой иное обязательство, фактически имеющееся между сторонами.

Существо каждого договора определяется его содержанием, а не названием.

В пунктах 87, 88 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" разъяснено, что согласно п. 2 ст. 170 ГК РФ притворная сделка, то есть сделка, которая совершена с целью прикрыть другую сделку, в том числе сделку на иных условиях, с иным субъектным составом, ничтожна. В связи с притворностью недействительной может быть признана лишь та сделка, которая направлена на достижение других правовых последствий и прикрывает иную волю всех участников сделки. Намерения одного участника совершить притворную сделку для применения указанной нормы недостаточно. Применяя правила о притворных сделках, следует учитывать, что для прикрытия сделки может быть совершена не только одна, но и несколько сделок. В таком случае прикрывающие сделки являются ничтожными, а к сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом ее существа и содержания применяются относящиеся к ней правила (п. 2 ст. 170 ГК РФ).

Из содержания указанных правовых норм и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ следует, что в случае заключения притворной сделки действительная воля стороны не соответствует ее волеизъявлению. В связи с этим для установления истинной воли сторон имеет значение выяснение фактических отношений между сторонами, а также намерений каждой стороны.

Между тем, в нарушение требований ст. 56 ГПК РФ, данное юридически значимое для дела обстоятельство судом установлено не было.

Как указывала истец, договор купли-продажи спорного недвижимого имущества фактически прикрывал сделку займа денежных средств. По возвращении суммы займа имущество должно было перейти в ее собственность. В подтверждение заявленных требований о недействительности сделки Ш. представлено суду упомянутое соглашение, однако в нарушение ст. 67 ГПК РФ договор купли-продажи в совокупности с соглашением, заключенным сторонами 30 ноября 2015 г., оценен не был.

Соглашение сторон от 30 ноября 2015 г., по условиям которого за Ш. закреплено право преимущественной покупки спорного имущества за 5 000 000 руб., т.е. за сумму, равную сумме, которая, по утверждениям истца, являлась займом, оценки в совокупности с другими доказательствами, собранными по делу, не получило.

В судебных постановлениях не содержится выводов, по которым суды не приняли названное соглашение в качестве доказательства обоснованности доводов истца о том, что фактически воля сторон была направлена на передачу имущества в залог с целью обеспечения возврата предоставленного займа, т.е. воля участников сделки была направлена на достижение других правовых последствий.

При этом п. 7 соглашения от 30 ноября 2015 г. предусматривает, что Ш. вправе переуступить свое преимущественное право выкупа имущества третьим лицам, письменно уведомив об этом М. Данное обстоятельство предметом оценки судебных инстанций также не являлось.

Более того, в исковом заявлении и в судебных заседаниях Ш. утверждала, что спорное имущество из ее владения не выбывало, она с семьей продолжала проживать в доме, вносила необходимые платежи, фактической передачи спорного недвижимого имущества покупателю не производилось.

Однако изложенные обстоятельства, согласующиеся с вышеуказанным соглашением, оставлены без внимания судебной коллегией по гражданским делам Московского областного суда, тогда как они являются юридически значимыми для выяснения характера возникших отношений между сторонами и их надлежащей квалификации в целях правильного выбора норм, подлежащих применению при рассмотрении заявленных исковых требований. При таких обстоятельствах вывод суда о том, что заключенный между сторонами договор купли-продажи не прикрывает договор займа, нельзя признать правомерным.

Допущенные судами существенные нарушения норм материального и процессуального права явились основанием для отмены апелляционного определения и направления дела на новое апелляционное рассмотрение.

Постановление президиума N 357 от 15 августа 2018 г.

4. Раздел земельных участков возможен только в случае, если все образуемые в результате раздела участки имеют площадь не менее предельных минимальных размеров участков соответствующего целевого назначения и вида целевого использования.

Л.А.М. обратилась с иском к Л.А.С. о разделе земельного участка, ссылаясь на то, что является собственником 3/4 долей в праве общей долевой собственности на жилой дом и земельный участок, собственником 1/4 доли в праве общей долевой собственности на указанные объекты недвижимости является ответчик (бывший супруг). В 2008 г. между сторонами заключен договор о реальном разделе жилого дома на данном участке.

Решением Мытищинского городского суда от 21 сентября 2017 г. иск удовлетворен.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 18 апреля 2018 г. решение суда оставлено без изменения.

Президиум указал на допущенные судами нарушения норм материального и процессуального права.

Судом установлено, что стороны являются совладельцами земельного участка общей площадью 2100 кв. м в Мытищинском районе с.п. Федоскинское, категория земель - земли населенных пунктов, разрешенное использование - для ведения личного подсобного хозяйства. Доля в праве Л.А.М. составляет 3/4, Л.А.С. - 1/4, что подтверждается выпиской из ЕГРН.

На земельном участке находится дом, раздел которого произведен путем заключения между сторонами 17 октября 2008 г. соответствующего договора.

С целью разрешения настоящего спора по делу была назначена и проведена судебная землеустроительная экспертиза, предложившая три варианта раздела земельного участка: по варианту N 1 Л.А.М. выделялся участок площадью 1575 кв. м, Л.А.С. - 525 кв. м; по варианту N 2 - Л.А.М. выделялся участок площадью 1053 кв. м, Л.А.С. - 310 кв. м и по варианту N 3 - Л.А.М. выделяется участок площадью 1555 кв. м, Л.А.С. - 505 кв. м.

По определению суда была проведена дополнительная землеустроительная экспертиза, предложившая четвертый вариант раздела земельного участка, в соответствии с которым Л.А.М. выделялся участок площадью 1533 кв. м, Л.А.С. - 567 кв. м.

Производя раздел земельного участка по варианту N 1 экспертного заключения, суд исходил из того, что данный вариант разработан строго в соответствии с идеальными долями сторон в праве собственности на земельный участок, является наиболее целесообразным, т.к. предполагает целостность выделяемых сторонам частей земельного участка, что может исключить возникновение споров о пользовании земельным участком в будущем.

Однако судами не применен закон, подлежащий применению, к спорным правоотношениям.

Согласно ст. 11.2 ЗК РФ земельные участки образуются при разделе, объединении, перераспределении земельных участков или выделе из земельных участков, а также из земель, находящихся в государственной или муниципальной собственности.

При разделе земельного участка образуются несколько земельных участков, а земельный участок, из которого при разделе образуются земельные участки, прекращает свое существование, за исключением случаев, указанных в п. 1 ст. 11.4 ЗК РФ.

В силу п. 3 ст. 11.2 ЗК РФ целевым назначением и разрешенным использованием образуемых земельных участков признаются целевое назначение и разрешенное использование земельных участков, из которых при разделе, объединении, перераспределении или выделе образуются земельные участки, за исключением случаев, установленных федеральными законами.

В соответствии с законодательством в отношении земельных участков в зависимости от их целевого назначения и разрешенного использования устанавливаются их предельные минимальные и максимальные размеры.

Статья 11.9 ЗК РФ устанавливает требования к образуемым и измененным земельным участкам, в частности, предельные (максимальные и минимальные) размеры таких земельных участков определяются градостроительными регламентами.

В соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 38 Градостроительного кодекса РФ предельные (минимальные и (или) максимальные) размеры земельных участков и предельные параметры разрешенного строительства, реконструкции объектов капитального строительства могут включать в себя предельные (минимальные и (или) максимальные) размеры земельных участков, в том числе их площадь.

Правила землепользования и застройки утверждаются нормативными правовыми актами органов местного самоуправления (п. 8 ст. 1, п. 3 ч. 1 ст. 8 Градостроительного кодекса РФ).

Из смысла приведенных правовых норм в их системном толковании следует, что и при первичном предоставлении земельного участка гражданам под индивидуальное жилищное строительство, под личное подсобное хозяйство, и при его разделе, образуемые земельные участки должны соответствовать требованиям закона, сохраняя целевое назначение и разрешенное использование исходного земельного участка, включая соответствующие им предельные минимальные и максимальные размеры.

Указанное толкование согласуется с правовой позицией, изложенной в Обзоре судебной практики Верховного Суда РФ N 4 (2016 г.), согласно которой раздел земельных участков возможен только в случае, если все образуемые в результате раздела участки имеют площадь не менее предельных минимальных размеров участков соответствующего целевого назначения и вида целевого использования.

Таким образом, вопрос о разделе земельного участка должен решаться с учетом требований ст. 11.9 ЗК РФ, т.е. с учетом недопустимости образования земельных участков, не соответствующих их разрешенному использованию.

В соответствии с решением Совета депутатов Мытищинского муниципального района от 1 июля 2010 г. N 23/11 минимальный размер земельных участков, предоставляемых гражданам для ведения личного подсобного хозяйства и для индивидуального жилищного строительства на территории Мытищинского муниципального района, составляет 0, 08 га.

Ответчику в результате раздела из исходного земельного участка выделен в собственность земельный участок площадью 525 кв. м, что не соответствует указанным выше требованиям закона.

Допущенные судами существенные нарушения норм материального права явились основанием для отмены апелляционного определения и направления дела на новое апелляционное рассмотрение.

Постановление президиума N 355 от 15 августа 2018 г.

5. При рассмотрении споров о признании отношений, возникших на основании гражданско-правового договора, трудовыми отношениями суды должны не только исходить из наличия (или отсутствия) тех или иных формализованных актов (гражданско-правовых договоров, штатного расписания и т.п.), но и устанавливать, имелись ли в действительности признаки трудовых отношений и трудового договора, указанные в статьях 15 и 56 Трудового кодекса РФ, а также учитывать, что неустранимые сомнения при рассмотрении судом таких споров толкуются в пользу наличия трудовых отношений.

Д. обратилась с иском к Банку о признании отношений, вытекающих из договоров возмездного оказания услуг, трудовыми, об обязании произвести денежные выплаты. Ссылалась на то, что с 1 апреля 2015 г. по 12 апреля 2017 г. работала у ответчика, с ней заключались договоры возмездного оказания услуг. Работа выполнялась в соответствии с графиком работы банка по рабочим дням с 9 до 18 час (с обеденным перерывом), т.е. она подчинялась внутреннему трудовому распорядку работодателя. Для выполнения работы ответчик обеспечивал ее средствами, необходимыми для работы, в т.ч. расходными материалами, рабочим местом и персональным компьютером, доступом к программным продуктам банка. Для выполнения требований о соблюдении сотрудниками банка пропускной системы ей был выдан пропуск. В соответствии с условиями заключенных договоров была предусмотрена оплата труда, исходя из ежемесячного оклада в размере 40 000 руб.

Считает, что фактически сложившиеся отношения являлись трудовыми, поскольку ей поручалась работа, оплата за которую не зависела от конкретных количественно-качественных показателей, она подчинялась внутреннему трудовому распорядку, действующему в организации ответчика, соблюдала внутренние методики работы, работа носила регулярный характер.

Д. просила суд признать отношения, вытекающие из заключенных ею с банком договоров возмездного оказания услуг, трудовыми, обязать ответчика произвести ее увольнение в соответствии с п. 2 ч. 1 ст. 81 ТК РФ и внести соответствующие записи в трудовую книжку, взыскать с ответчика невыплаченные премии, пособие по временной нетрудоспособности, компенсацию за неиспользованный отпуск, за простой по вине ответчика.

Решением Королевского городского суда от 8 августа 2017 г. в иске отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 6 декабря 2017 г. решение суда оставлено без изменения.

Президиум указал на допущенные судами нарушения норм материального и процессуального права.

Судом установлено, что 30 марта 2015 г. между ответчиком и Д. заключен договор возмездного оказания услуг N 82/ДП, срок действия которого определен с 1 апреля 2015 г. по 30 июня 2015 г.

30 июня 2015 г. между сторонами заключен договор возмездного оказания услуг N 229/ДП на срок с 1 июля 2015 г. по 30 сентября 2015 г.

1 октября 2015 г. заключен договор N 411/ДТ сроком по 31 декабря 2015 г.;

30 декабря 2015 г. - договор N 651/ДТ на срок с 1 января 2016 г. по 31 марта 2016 г.;

11 апреля 2016 г. - договор N 220ДТ на срок с 11 апреля 2016 г. по 11 июля 2016 г.;

6 июля 2016 г. - договор N 448ДТ на срок с 12 июля 2016 г. по 11 октября 2016 г.;

3 октября 2016 г. - договор N 680ДТ на срок с 12 октября 2016 г. по 11 января 2017 г.;

9 января 2017 г. - договор N 11ДТ на срок с 12 января 2017 г. по 12 апреля 2017 г.

В соответствии с пунктом 1.1 договоров возмездного оказания услуг Д. приняла на себя обязанности оказать банку следующие услуги: проводить расследование по претензиям клиентов в сроки, установленные правлением банка; осуществлять контроль правильности ввода и корректировку неверно введенной информации/данных по обращению клиентов в претензионной базе; отражать этапы рассмотрения претензий клиентов в претензионной базе; заполнять необходимые поля по претензиям клиентов в претензионной базе; проводить анализ ПО банка, договорных и нормативных документов банка с целью выявления отсутствия/наличия вины банка в возникновении претензии; составлять и направлять запросы в ответственные структурные подразделения банка по претензиям клиентов; устанавливать отсутствие/наличие вины банка в создании претензионной ситуации по обращениям клиентов; оформлять распоряжения на возмещение денежных средств клиенту; составлять заключения на отказ в удовлетворении требований клиента при отсутствии вины банка по претензиям клиентов; подготавливать и направлять на согласование ответы по обращениям клиентов в соответствии с нормативными документами банка.

По условиям договоров Д. обязана своевременно и в полном объеме исполнять свои обязательства по договорам с учетом требований Регламента работы с обращениями клиентов, утвержденного банком.

Согласно пунктам 2.1.1, 2.1.2 договоров возмездного оказания услуг банк обязался обеспечить Д. средствами, необходимыми для оказания услуг, в том числе расходными материалами и рабочим местом с возможностью использования компьютера, оплатить услуги.

В пунктах 3.1 и 3.2 договоров согласована стоимость услуг и порядок оплаты.

19 апреля 2016 г. между банком и Д. заключено дополнительное соглашение N 1 к договору возмездного оказания услуг от 11 апреля 2016 г. N 220/ДП, в соответствии с которым пункт 1.1 договора изложен в следующей редакции: исполнитель обязуется оказать заказчику следующие услуги: регистрация договоров ПОС и Интернет-эквайринга в системах банка; обработка запросов на регистрацию ТСП, поступивших от ДРБ при заключении договоров ПОС и Интернет-эквайринга; проверка комплектности поступивших документов и корректности их заполнения в соответствии со специальными методиками (РД банка); последующая регистрация ТСП в системах банка.

Указанные услуги Д. обязалась выполнить по договорам N 448ДТ от 6 июля 2016 г., N 680ДТ от 3 октября 2016 г.

Выполнение Д. работ по договорам возмездного оказания услуг подтверждено актами об оказании услуг.

4 апреля 2017 г. Д. сообщено, что с 13 апреля 2017 г. договор возмездного оказания услуг с ней не продлевается.

Отказывая Д. в иске, суд исходил из того, что доказательств наличия между сторонами трудовых отношений истцом не представлено, заключенные договоры возмездного оказания услуг соответствуют положениям ст. 779 ГК РФ и подтверждают наличие гражданско-правовых отношений. По условиям договоров Д. не подчинялась правилам внутреннего трудового распорядка ответчика, вправе была оказывать услуги в удобное для нее время, оплата производилась за конкретные выполненные услуги.

Суд также пришел к выводу, что Д. пропущен срок обращения в суд за разрешением индивидуального трудового спора.

Соглашаясь с выводами суда, судебная коллегия указала, что заключенные между сторонами договоры не могут быть признаны трудовыми, поскольку в них отсутствует наименование профессии в соответствии со штатным расписанием, о трудовой функции, о необходимости соблюдения дисциплины труда и правил внутреннего трудового распорядка. В договорах нет условия о системе оплаты труда, включающей размер тарифной ставки или оклада, доплаты, надбавки и поощрительные выплаты, не имеется условий о режиме работы, о социальном страховании, непосредственно связанном с трудовой деятельностью.

С такими выводами судебных инстанций президиум не согласился, указав, что они основаны на неправильном применении норм права.

В соответствии с ч. 4 ст. 11 ТК РФ, если отношения, связанные с использованием личного труда, возникли на основании гражданско-правового договора, но впоследствии в порядке, установленном настоящим Кодексом, другими федеральными законами, были признаны трудовыми отношениями, к таким отношениям применяются положения трудового законодательства и иных актов, содержащих нормы трудового права.

Согласно ст. 15 ТК РФ трудовые отношения - отношения, основанные на соглашении между работником и работодателем о личном выполнении работником за плату трудовой функции (работы по должности в соответствии со штатным расписанием, профессии, специальности с указанием квалификации; конкретного вида поручаемой работнику работы), в интересах, под управлением и контролем работодателя, подчинении работника правилам внутреннего трудового распорядка при обеспечении работодателем условий труда, предусмотренных трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, коллективным договором, соглашениями, локальными нормативными актами, трудовым договором. Заключение гражданско-правовых договоров, фактически регулирующих трудовые отношения между работником и работодателем, не допускается.

В силу ст. 56 ТК РФ трудовой договор - соглашение между работодателем и работником, в соответствии с которым работодатель обязуется предоставить работнику работу по обусловленной трудовой функции, обеспечить условия труда, предусмотренные трудовым законодательством и иными нормативными правовыми актами, содержащими нормы трудового права, коллективным договором, соглашениями, локальными нормативными актами и данным соглашением, своевременно и в полном размере выплачивать работнику заработную плату, а работник обязуется лично выполнять определенную этим соглашением трудовую функцию в интересах, под управлением и контролем работодателя соблюдать правила внутреннего трудового распорядка, действующие у данного работодателя.

В ст. 57 ТК РФ приведены требования к содержанию трудового договора, в котором, в частности, указываются: фамилия, имя, отчество работника и наименование работодателя (фамилия, имя, отчество работодателя - физического лица, заключивших трудовой договор), место и дата заключения трудового договора. Обязательными для включения в трудовой договор являются следующие условия: место работы; трудовая функция (работа по должности в соответствии со штатным расписанием, профессии, специальности с указанием квалификации; конкретный вид поручаемой работнику работы); дата начала работы, а в случае, когда заключается срочный трудовой договор, - также срок его действия и обстоятельства (причины), послужившие основанием для заключения срочного трудового договора в соответствии с данным Кодексом или иным федеральным законом; условия оплаты труда (в том числе размер тарифной ставки или оклада (должностного оклада) работника, доплаты, надбавки и поощрительные выплаты); режим рабочего времени и времени отдыха (если для данного работника он отличается от общих правил, действующих у данного работодателя); гарантии и компенсации за работу с вредными и (или) опасными условиями труда, если работник принимается на работу в соответствующих условиях, с указанием характеристик условий труда на рабочем месте, условия, определяющие в необходимых случаях характер работы (подвижной, разъездной, в пути, другой характер работы); условия труда на рабочем месте; условие об обязательном социальном страховании работника в соответствии с Кодексом и иными федеральными законами.

В силу ч. 1 ст. 61 ТК РФ трудовой договор вступает в силу со дня его подписания работником и работодателем, если иное не установлено названным Кодексом, другими федеральными законами, иными нормативными правовыми актами РФ или трудовым договором, либо со дня фактического допущения работника к работе с ведома или по поручению работодателя или его уполномоченного на это представителя.

Частью 1 ст. 67 ТК РФ установлено, что трудовой договор заключается в письменной форме, составляется в двух экземплярах, каждый из которых подписывается сторонами.

Трудовой договор, не оформленный в письменной форме, считается заключенным, если работник приступил к работе с ведома или по поручению работодателя или его представителя. При фактическом допущении работника к работе работодатель обязан оформить с ним трудовой договор в письменной форме не позднее трех рабочих дней со дня фактического допущения работника к работе, а если отношения, связанные с использованием личного труда, возникли на основании гражданско-правового договора, но впоследствии были признаны трудовыми отношениями, - не позднее трех рабочих дней со дня признания этих отношений трудовыми (ч. 2 ст. 67 ТК РФ).

В соответствии с правовой позицией Конституционного Суда РФ, изложенной в пункте 2.2 Определения от 19 мая 2009 г. N 597-О-О, в целях предотвращения злоупотреблений со стороны работодателей и фактов заключения гражданско-правовых договоров вопреки намерению работника заключить трудовой договор, а также достижения соответствия между фактически складывающимися отношениями и их юридическим оформлением федеральный законодатель предусмотрел в части четвертой статьи 11 Трудового кодекса РФ возможность признания в судебном порядке наличия трудовых отношений между сторонами, формально связанными договором гражданско-правового характера, и установил, что к таким случаям применяются положения трудового законодательства и иных актов, содержащих нормы трудового права.

Данная норма Трудового кодекса РФ направлена на обеспечение баланса конституционных прав и свобод сторон трудового договора, а также надлежащей защиты прав и законных интересов работника как экономически более слабой стороны в трудовом правоотношении, что согласуется с основными целями правового регулирования труда в РФ как социальном правовом государстве (статья 1, часть 1; статьи 2 и 7 Конституции Российской Федерации).

Указанный судебный порядок разрешения споров о признании заключенного между работодателем и лицом договора трудовым договором призван исключить неопределенность в характере отношений сторон таких договоров и их правовом положении, а потому не может рассматриваться как нарушающий конституционные права граждан. Суды общей юрисдикции, разрешая подобного рода споры и признавая сложившиеся отношения между работодателем и работником либо трудовыми, либо гражданско-правовыми, должны не только исходить из наличия (или отсутствия) тех или иных формализованных актов (гражданско-правовых договоров, штатного расписания и т.п.), но и устанавливать, имелись ли в действительности признаки трудовых отношений и трудового договора, указанные в статьях 15 и 56 Трудового кодекса РФ.

Из приведенных в этих статьях определений понятий "трудовые отношения" и "трудовой договор" не вытекает, что единственным критерием для квалификации сложившихся отношений в качестве трудовых является осуществление лицом работы по должности в соответствии со штатным расписанием, утвержденным работодателем, - наличие именно трудовых отношений может быть подтверждено ссылками на тарифно-квалификационные характеристики работы, должностные инструкции и любым документальным или иным указанием на конкретную профессию, специальность, вид поручаемой работы (абзацы пятый и шестой пункта 2.2 Определения Конституционного Суда РФ от 19 мая 2009 г. N 597-О-О).

Таким образом, по смыслу статей 11, 15 и 56 Трудового кодекса РФ во взаимосвязи с положением ч. 2 ст. 67 ТК РФ, согласно которому трудовой договор, не оформленный в письменной форме, считается заключенным, если работник приступил к работе с ведома или по поручению работодателя или его представителя, отсутствие в штатном расписании должности само по себе не исключает возможности признания в каждом конкретном случае отношений между работником, заключившим договор и исполняющим трудовые обязанности с ведома или по поручению работодателя или его представителя, трудовыми - при наличии в этих отношениях признаков трудового договора (абз. 7 п. 2.2 Определения Конституционного Суда Российской Федерации от 19 мая 2009 г. N 597-О-О).

В силу ч. 3 ст. 19.1 ТК РФ неустранимые сомнения при рассмотрении судом споров о признании отношений, возникших на основании гражданско-правового договора, трудовыми отношениями толкуются в пользу наличия трудовых отношений.

Согласно разъяснениям, содержащимся в абз. 3 п. 8 и в абз. 2 п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. N 2 "О применении судами Российской Федерации Трудового кодекса РФ", если между сторонами заключен договор гражданско-правового характера, однако в ходе судебного разбирательства будет установлено, что этим договором фактически регулируются трудовые отношения между работником и работодателем, к таким отношениям в силу части четвертой статьи 11 Трудового кодекса РФ должны применяться положения трудового законодательства и иных актов, содержащих нормы трудового права.

Между тем приведенные нормы трудового законодательства, определяющие понятие трудовых отношений, их отличительные признаки и особенности, форму трудового договора и его содержание, механизмы осуществления прав работника при разрешении споров с работодателем по квалификации сложившихся отношений в качестве трудовых, судами первой и апелляционной инстанций применены неправильно, без учета правовой позиции Конституционного Суда РФ, изложенные в пункте 2.2 Определения от 19 мая 2009 г. N 597-О-О, и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ от 17 марта 2004 г. N 2.

Вывод судов обоих инстанций о наличии между Д. и банком гражданско-правовых отношений по договору возмездного оказания услуг сделан без применения норм ГК РФ о договоре возмездного оказания услуг (глава 39 Кодекса), без установления содержания этого договора и признаков в сравнении с трудовым договором и трудовыми отношениями.

По договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить эти услуги (пункт 1 статьи 779 ГК РФ).

К договору возмездного оказания услуг применяются общие положения о подряде (статьи 702 - 729 ГК РФ) и положения о бытовом подряде (статьи 730 - 739 ГК РФ), если это не противоречит статьям 779 - 782 этого Кодекса, а также особенностям предмета договора возмездного оказания услуг (статья 783 ГК РФ).

По смыслу данных норм Гражданского кодекса РФ договор возмездного оказания услуг заключается для выполнения исполнителем определенного задания заказчика, согласованного сторонами при заключении договора. Целью договора возмездного оказания является не выполнение работы как таковой, а осуществление исполнителем действий или деятельности на основании индивидуально-конкретного задания к оговоренному сроку за обусловленную в договоре плату.

От договора возмездного оказания услуг трудовой договор отличается предметом договора, в соответствии с которым исполнителем (работником) выполняется не какая-то конкретная разовая работа, а определенные трудовые функции, входящие в обязанности физического лица - работника, при этом важен сам процесс исполнения им этой трудовой функции, а не оказанная услуга. Также по договору возмездного оказания услуг исполнитель сохраняет положение самостоятельного хозяйствующего субъекта, в то время как по трудовому договору работник принимает на себя обязанность выполнять работу по определенной трудовой функции (специальности, квалификации, должности), включается в состав персонала работодателя, подчиняется установленному режиму труда и работает под контролем и руководством работодателя; исполнитель по договору возмездного оказания услуг работает на свой риск, а лицо, работающее по трудовому договору, не несет риска, связанного с осуществлением своего труда.

В нарушение требований ч. 2 ст. 56 ГПК РФ, обстоятельства, касающиеся характера возникших правоотношений между сторонами, с учетом подлежащих применению норм трудового и гражданского законодательства судами в качестве юридически значимых определены не были, предметом исследования и оценки не являлись.

Исходя из положений статей 67, 71, 195 - 198, 329 ГПК РФ выводы суда о фактах, имеющих юридическое значение для дела, не должны быть общими и абстрактными, они должны быть указаны в судебном постановлении убедительным образом со ссылками на нормативные правовые акты и доказательства, отвечающие требованиям относимости и допустимости (статьи 59, 60 ГПК РФ). В противном случае нарушаются задачи и смысл гражданского судопроизводства, установленные статьей 2 названного Кодекса.

Оценка доказательств и отражение ее результатов в судебном решении являются проявлением дискреционных полномочий суда, необходимых для осуществления правосудия, вытекающих из принципа самостоятельности судебной власти, что, однако, не предполагает возможности оценки судом доказательств произвольно и в противоречии с законом.

Эти требования процессуального закона судами обоих инстанций при разрешении данного спора выполнены не были. Также ими не учтено, что при рассмотрении дела суд обязан исследовать по существу все фактические обстоятельства с учетом доводов и возражений сторон спора и не вправе ограничиваться установлением формальных условий применения нормы. Иное приводило бы к тому, что право на судебную защиту, закрепленное в ч. 1 ст. 46 Конституции РФ, оказывалось бы существенно ущемленным.

Как следует из материалов дела, в обоснование заявленных требований Д. указывала, что до поступления на работу к ответчику она состояла на учете в центре занятости, оформление отношений в виде заключения договора возмездного оказания услуг являлось инициативой работодателя.

Д. также указывала, что договор возмездного оказания услуг ответчик заключал с ней на выполнение работы не разового, а постоянного характера, с ответчиком сложились непрерывные и длительные отношения, договор возмездного оказания услуг перезаключался с ней сразу после окончания срока действия предыдущего договора. Работа основывалась на внутренних локальных нормативных актах ответчика, а именно: регламенте работы с обращениями клиентов N 1040; методике заключения и сопровождения договоров ПОС-эквайринга N 272-1; методике заключения и сопровождения договоров Интернет-эквайринга с использованием технологий ВТБ 24 (ПАО) N 272-2; методике заключения и сопровождения договоров Интернет-эквайринга с использованием технологии экс-ТКБ N М272-3, методике заключения и сопровождения договоров ПОС-эквайринга с предприятиями транспортной отрасли N М272-4, что отражено в заключенных договорах от 6 июля 2016 г. и 3 октября 2016 г.

Д. также указывала, что работа выполнялась в соответствии с графиком работы ответчика, то есть она подчинялась трудовому распорядку работодателя. Для выполнения работ ответчик обеспечивал ее средствами, необходимыми для работы, в том числе расходными материалами, рабочим местом и персональным компьютером, доступом к программным продуктам банка. В соответствии с условиями заключенных договоров была предусмотрена оплата труда исходя из ежемесячного оклада в размере 40 000 рублей. Выданная ей ответчиком справка от 10 апреля 2017 г. также подтверждает, что между ней и ответчиком сложились трудовые отношения, так как оплата труда осуществлялась в виде оклада в размере 40 000 руб.

Однако судебные инстанции, перечислив доводы сторон и доказательства, не отразили в судебных постановлениях мотивы, по которым одни доказательства приняты ими в качестве средств обоснования своих выводов, а другие доказательства отвергнуты, и основания, по которым одним доказательствам отдано предпочтение перед другими.

Вследствие неправильного применения норм материального и процессуального права суды первой и апелляционной инстанций отдали приоритет юридическому оформлению отношений между истцом и ответчиком, не выясняя при этом, имелись ли в действительности между сторонами признаки трудовых отношений и трудового договора, предусмотренные в статьях 15 и 56 Трудового кодекса РФ, и не было ли со стороны ответчика - банка - злоупотребления при заключении с Д. договоров возмездного оказания услуг вопреки намерению работника, являющегося экономически более слабой стороной в этих отношениях, заключить трудовой договор.

При этом, принимая решение об отказе Д. в иске, суд первой инстанции и согласившийся с ним суд апелляционной инстанции не учли императивные требования части 3 статьи 19.1 ТК РФ о том, что неустранимые сомнения при рассмотрении судов споров о признании отношений, возникших на основании гражданско-правового договора, трудовыми отношениями толкуются в пользу наличия трудовых отношений.

Не согласился президиум и с выводом судебных инстанций о пропуске Д. предусмотренного ст. 392 ТК РФ срока для обращения в суд за разрешением индивидуального трудового спора.

Согласно ч. 2 ст. 19.1 ТК РФ в случае прекращения отношений, связанных с использованием личного труда и возникших на основании гражданско-правового договора, признание этих отношений трудовыми отношениями осуществляется судом. Физическое лицо, являвшееся исполнителем по указанному договору, вправе обратиться в суд за признанием этих отношений трудовыми отношениями в порядке и в сроки, которые предусмотрены для рассмотрения индивидуальных трудовых споров.

Исходя из положений ч. 2 ст. 19.1, ч. 1 ст. 392 ТК РФ в их взаимосвязи, при разрешении настоящего спора и определения дня, с которым связывается начало течения срока, в течение которого Д. имела право обратиться в суд с исковыми требованиями о признании отношений, возникших на основании гражданско-правовых договоров, трудовыми отношениями и другими взаимосвязанными требованиями, суду следовало с учетом конкретных обстоятельств дела установить момент, когда истец узнала или должна была узнать о нарушении своих трудовых прав.

Однако вследствие неправильного применения приведенных норм материального права указанные обстоятельства предметом исследования судебных инстанций не являлись и надлежащей правовой оценки в судебных актах не получили.

Допущенные судебными инстанциями существенные нарушения норм права явились основанием для отмены судебных актов и направления дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Постановление президиума N 307 от 11 июля 2018 г.

6. Сам по себе факт регистрации по месту жительства или отсутствие таковой не порождает для гражданина каких-либо прав и обязанностей и не может служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, федеральными законами и законодательными актами субъектов Российской Федерации.

П. обратилась с иском к Министерству социального развития Московской области о признании незаконным решения о прекращении выплаты пособия на ее ребенка, обязании выплатить пособие. Ссылалась на то, что воспитывает сына <...> года рождения, на которого ей ответчиком выплачивалось пособие как одинокой матери. Они проживают в г. Клин, имеется решение суда об установлении факта их постоянного проживания в г. Клин. Решением Клинского УСЗН от 25 апреля 2017 г. ей продлена (назначена) выплата пособия на ребенка на период с 1 апреля 2017 г. по 30 сентября 2017 г. в размере 5 476 руб., однако, решением Клинского УСЗН от 26 июня 2017 г. выплата прекращена с 1 июля 2017 г.

Решением Клинского городского суда от 29 сентября 2017 г. П. в иске отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 24 января 2018 г. решение суда оставлено без изменения.

Президиум указал на допущенные судами нарушения норм права.

Как установлено судом, П. с сыном, <...> года рождения была зарегистрирована по месту жительства в <...>.. кв...

Вступившим в законную силу решением Клинского городского суда от 17 июня 2016 г. удовлетворен иск М. к П., действующей в своих интересах и в интересах несовершеннолетнего сына П., о признании их утратившими право пользования жилым помещением, расположенным по указанному адресу, со снятием с регистрационного учета по указанному адресу.

9 августа 2016 г. ОВМ ОМВД России по Клинскому району П. и ее сын сняты с регистрационного учета по месту жительства по вышеуказанному адресу. После чего в период с 1 октября 2016 г. по 31 марта 2017 г. выплата П. пособия на ребенка не производилась.

П. обратилась с заявлением о назначении (продлении) выплаты пособия на ребенка, предъявив паспорт гражданина Российской Федерации с отметкой о регистрации по вышеуказанному адресу в г. Клин.

Решением Клинского УСЗН от 25 апреля 2017 г. П. назначена (продлена) выплата пособия на ребенка с 1 апреля 2017 г. по 30 сентября 2017 г. в размере 5 476 руб., а решением от 26 июня 2017 г. такая выплата прекращена с 1 июля 2017 г., поскольку истец не имеет статуса жителя Московской области.

Отказывая П. в иске, суд исходил из того, что на день принятия решения о выплате пособия на ребенка с 1 апреля 2017 г. и по дату рассмотрения спора, П. и ее несовершеннолетний сын не имеют регистрации по месту жительства на территории Клинского муниципального района, в связи с чем ей не могут быть назначены меры социальной поддержки, предусмотренные Законом Московской области от 12.01.2006 N 1/2006-ОЗ "О мерах социальной поддержки семьи и детей в Московской области".

Суд счел несостоятельными ссылки П. на решение Клинского городского суда об установлении факта ее постоянного проживания с несовершеннолетним сыном на территории Клинского муниципального района, указав, что данное решение не порождает для истца возникновения правовых последствий. Кроме того, суд счел не имеющим правового значения для правильного разрешения спора довод истца о том, что П. является очередником администрации Клинского муниципального района на получение жилого помещения.

Президиум указал на неправильное применение судом норм материального права.

В соответствии со ст. 3 ФЗ от 19.05.1995 N 81-ФЗ "О государственных пособиях гражданам, имеющим детей" пособие на ребенка является видом государственного пособия, порядок назначения и выплаты которого устанавливаются законами и иными нормативными правовыми актами субъектов Российской Федерации.

В силу положений п. 2 ст. 26.3 ФЗ от 06.10.1999 N 184-ФЗ "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" решение вопросов социальной поддержки и социального обслуживания семей, имеющих детей (в том числе многодетных семей, одиноких родителей), относится к полномочиям органов государственной власти субъекта РФ по предметам совместного ведения, осуществляемым данными органами самостоятельно за счет средств бюджета субъекта РФ (за исключением субвенций из федерального бюджета).

Закон Московской области от 12.01.2006 N 1/2006-ОЗ "О мерах социальной поддержки семьи и детей в Московской области" регулирует отношения, связанные с предоставлением мер социальной поддержки семьям и детям в Московской области.

В силу ст. 1 Закона Московской области от 12.01.2006 N 1/2006-ОЗ действие настоящего Закона распространяется на граждан Российской Федерации, имеющих место жительства в Московской области. В соответствии с ч. 1 ст. 5 указанного Закона право на пособие на ребенка имеет один из родителей либо лицо его заменяющее, на каждого рожденного, усыновленного, принятого под опеку (попечительство) ребенка до достижения им возраста шестнадцати лет (на обучающегося общеобразовательной организации - до окончания им обучения, но не более чем до достижения им возраста восемнадцати лет) в семьях со среднедушевым доходом, не превышающим величину прожиточного минимума, установленную в Московской области на душу населения, если указанное лицо и ребенок, на которого назначается пособие, имеют место жительства в Московской области.

В силу ч. 5 ст. 7 названного Закона Московской области право на пособие на ребенка определяется в порядке и на условиях, действующих на день обращения за его назначением.

Таким образом, законодатель субъекта Российской Федерации распространил действие указанного Закона на отдельную категорию граждан, имеющих место жительства в Московской области.

В соответствии с положениями ст. 3 Закона РФ от 25.06.1993 N 5242-1 "О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации" регистрационный учет граждан Российской Федерации по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации введен в целях обеспечения необходимых условий для реализации гражданином Российской Федерации его прав и свобод, а также исполнения им обязанностей перед другими гражданами, государством и обществом (абз. 1).

Регистрация или отсутствие таковой не может служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, федеральными законами, конституциями (уставами) и законами субъектов Российской Федерации (абз. 2).

Из содержания ст. 20 ГК РФ, ст. 2 и 3 Закона РФ от 25.06.1993 N 5242-1 "О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации" следует, что регистрация не совпадает с понятием "место жительства" и сама по себе не может служить условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, законами Российской Федерации, конституциями и законами республик в составе Российской Федерации.

Конституционный Суд РФ в Постановлении от 2 февраля 1998 г. N 4-П указал на то, что сам по себе факт регистрации или отсутствие таковой не порождает для гражданина каких-либо прав и обязанностей и согласно части второй ст. 3 Закона РФ от 25.06.1993 N 5242-1 "О праве граждан Российской Федерации на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации" не может служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, федеральными законами и законодательными актами субъектов Российской Федерации.

Таким образом, вывод суда о том, что П. и ее несовершеннолетний сын не имеют права на меры социальной поддержки, предусмотренные Законом Московской области от 12.01.2006 N 1/2006-ОЗ "О мерах социальной поддержки семьи и детей в Московской области", по причине снятия их судебным решением с регистрационного учета по месту жительства, не может быть признан законным и отвечающим требованиям ст. 195 ГПК РФ.

В материалах дела имеется решение Клинского городского суда от 11 апреля 2017 г., вступившее в законную силу 12 мая 2017 г., которым установлен факт постоянного проживания П. и ее сына <...> года рождения, на территории Клинского муниципального района с 9 августа 2016 г. по дату принятия настоящего решения.

Как следует из названного судебного акта, гражданское дело по заявлению П. рассмотрено с участием заинтересованных лиц - отдела опеки и попечительства Министерства образования Московской области, Клинского Управления социальной защиты населения Министерства социального развития, ОВМ МВД России по Клинскому району, администрации Клинского муниципального района. С указанным заявлением П. обратилась в суд с целью реализации прав на жилище, социальную поддержку, медицинское обслуживание, дошкольное образование.

Согласно ч. 2 ст. 61 ГПК РФ обстоятельства, установленные вступившим в законную силу судебным постановлением по ранее рассмотренному делу, обязательны для суда. Указанные обстоятельства не доказываются вновь и не подлежат оспариванию при рассмотрении другого дела, в котором участвуют те же лица.

В силу ст. 6 Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной системе Российской Федерации", ст. 13 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации вступившие в законную силу судебные постановления являются обязательными для всех без исключения органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений, должностных лиц, граждан, организаций и подлежат неукоснительному исполнению на всей территории Российской Федерации.

Таким образом, вышеуказанное решение суда, которым подтвержден статус истца и ее ребенка как жителей Московской области, является обязательным для ответчика, что оставлено без внимания судами первой и апелляционной инстанций. Доказательств, свидетельствующих о том, что после вынесения решения суда жилищные условия истца изменились, и она выехала из Клинского района на постоянное место жительства в иной субъект Российской Федерации, в материалы дела не представлено.

Допущенные судами существенные нарушения норм процессуального и материального права явились основанием для отмены апелляционного определения и направления дела на новое апелляционное рассмотрение.

Постановление президиума N 318 от 18 июля 2018 г.

7. Регистрация или отсутствие таковой не может служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, федеральными законами, конституциями (уставами) и законами субъектов Российской Федерации (абз. 2).

С. обратился с иском к администрации г.о. Красногорск о признании незаконным отказа в постановке на учет многодетной семьи, ссылаясь на то, что 13 октября 2016 г. обратился к ответчику с заявлением о предоставлении его многодетной семье в собственность бесплатно земельного участка, в чем ему было отказано со ссылкой на то, что его супруга не проживает на территории Московской области.

Решением Красногорского городского суда Московской области от 17 апреля 2017 г. иск удовлетворен.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 7 февраля 2018 г. решение суда отменено, по делу постановлено новое решение об отказе в иске.

Президиум указал на допущенные судом апелляционной инстанции нарушения норм права.

Судом установлено, что истец состоит в браке с С.Ю.Ю. с 2000 г. и супруги имеют троих несовершеннолетних детей.

Согласно паспорту, супруга истца с 1992 г. зарегистрирована в г. Москве по Волгоградскому проспекту.

Истец зарегистрирован по адресу: <...> д... кв....

В браке на основании договора купли-продажи от 14 сентября 2007 г. супругами на имя истца приобретена в собственность 5-комнатная квартира в <...>.

13 октября 2016 г. С. обратился в администрацию г.о. Красногорск с заявлением о предоставлении его многодетной семье в собственность бесплатно земельного участка, в чем ему отказано со ссылкой на то, что его супруга С.Ю.Ю. не проживает на территории Московской области.

Удовлетворяя иск, суд первой инстанции на основании совокупной оценки представленных истцом доказательств, включая показания допрошенных по делу свидетелей, счел установленным факт проживания его супруги с 2009 г. в г. Красногорске, что в силу ч. 3 ст. 3 Закона Московской области от 01.06.2011 г. N 73/2011-ОЗ дает многодетной семье право на бесплатное предоставление земельного участка.

Отменяя решение суда и принимая по делу новое решение об отказе в иске, судебная коллегия пришла к выводу о недоказанности факта проживания семьи С. в Московской области, исходя из того, что удостоверение многодетной семьи было получено в 2013 г. в г. Москве. Данных о том, что С-ны воспользовались мерами социальной поддержки в Московской области, несении ими обязанностей связанных с пользованием жилого помещения по ул. Парковая г. Красногорска на семью именно из пяти человек, суду не представлено. О своем убытии на другое местожительство С.Ю.Ю. соответствующие службы по месту регистрации в г. Москве не уведомляла, перерасчет коммунальных услуг по месту регистрации в связи с временным отсутствием произвести не просила.

Также, по мнению судебной коллегии, в материалах дела отсутствуют иные доказательства, подтверждающие факт проживания С.Ю.Ю. на территории Московской области, а именно: справки из поликлиники по месту жительства, с места работы, из общественной организации многодетных семей Красногорского района и др.

Президиум с такими выводами судебной коллегии не согласился, указав, что постановленное судом апелляционной инстанции по делу новое решение не отвечает требованиям права.

Возникшие между сторонами правоотношения регулируются Законом Московской области от 1 июня 2011 г. N 73/2011-ОЗ "О бесплатном предоставлении земельных участков многодетным семьям в Московской области", действие которое распространяется на многодетные семьи, имеющие место жительства на территории Московской области (ч. 3 ст. 3).

Согласно п. 1 ст. 20 ГК РФ место жительства гражданина определяется как место его постоянного или преимущественного проживания.

Местом жительства малолетних детей (несовершеннолетних, не достигших 14-летнего возраста) признается место жительства их законных представителей: родителей, усыновителей, опекунов (п. 2).

В соответствии со ст. 27 Конституции Российской Федерации каждый, кто законно находится на территории Российской Федерации, имеет право свободно передвигаться, выбирать место пребывания и жительства.

В силу положений ст. 3 Закона РФ от 25.06.1993 N 5242-1 "О праве граждан РФ на свободу передвижения, выбор места пребывания и жительства в пределах Российской Федерации" регистрационный учет граждан Российской Федерации по месту пребывания и по месту жительства в пределах Российской Федерации введен в целях обеспечения необходимых условий для реализации гражданином Российской Федерации его прав и свобод, а также исполнения им обязанностей перед другими гражданами, государством и обществом (абз. 1).

Регистрация или отсутствие таковой не может служить основанием ограничения или условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, федеральными законами, конституциями (уставами) и законами субъектов Российской Федерации (абз. 2).

Из содержания приведенных выше норм права в их системном толковании следует, что регистрация не совпадает с понятием "место жительства" и сама по себе не может служить условием реализации прав и свобод граждан, предусмотренных Конституцией Российской Федерации, законами Российской Федерации, конституциями и законами республик в составе Российской Федерации.

Таким образом, юридически значимым по делу обстоятельством являлось установление именно факта проживания многодетной семьи истца в г. Красногорске Московской области.

Принимая по делу новое решение, судебная коллегия не учла, что ни Закон Московской области от 01.06.2011 г. N 73/2011-ОЗ, ни Закон РФ от 25.06.1993 г. N 5242-1 "О праве граждан РФ на свободу передвижения" не связывают место регистрации с местом жительства и не устанавливают конкретных видов доказательств в подтверждение факта проживания по тому или иному адресу.

В этой связи не могут служить основанием для отказа в иске как сам по себе факт регистрации С.Ю.Ю. в г. Москве, так и отсутствие справок из поликлиники по месту жительства, с места работы, из общественной организации многодетных семей Красногорского района, поскольку факт проживания семьи С-ных в г. Красногорске может быть подтвержден любыми допустимыми доказательствами.

Не может служить основанием для отказа в иске и отсутствие данных о несении расходов по оплате коммунальных платежей по квартире в г. Красногорске на 5 человек, поскольку в соответствии с Правилами предоставления коммунальных услуг собственникам и пользователям в многоквартирных домах, утв. Постановлением Правительства РФ от 06.05.2011 г. N 354, размер платы за водоснабжение, водоотведение, электроснабжение определяется по индивидуальным квартирным приборам учета, а за отопление - по размеру общей площади жилого помещения.

В нарушение положений ч. 4 ст. 67 ГПК РФ, принимая по делу новое решение, судебная коллегия не привела мотивов, по которым отвергла в качестве недопустимых доказательства, положенные в основу решения суда первой инстанции, а именно: свидетельство о праве собственности на квартиру по ул. Парковая в г. Красногорске, приобретенную по договору купли-продажи в 2007 г.; справку ТСЖ "Парковая" о проживании семьи С-ных с 2007 г. по настоящее время в указанной выше квартире, справку о посещении С-ным <...> г.р. детского сада N 32 г. Красногорска; справку детской поликлиники N 1 г. Красногорска о том, что С.Д.И., <...> г.р., С.Г.И., <...> г.р. и С.С.И., <...> г.р., с рождения и по настоящее время наблюдаются в указанном учреждении; справку АО "Группа компаний "Медси", согласно которой С.Ю.Ю. наблюдалась по беременности и в послеродовом периоде по адресу: <...>; выписной эпикриз из истории родов акушерского отделения Красногорской городской больницы N 3; справку Спортивного клуба "Титан", в соответствии с которой С.Д.И., <...> г.р., и С.Г.И., <...> г.р., в период с 01.09.2009 г. по 31.05.2016 г., в сопровождении матери посещали занятия по дзюдо. Также судебная коллегия не привела мотивов, по которым отвергла показания допрошенных по делу свидетелей - жителей г. Красногорска, подтвердивших факт постоянного проживания С.Ю.Ю. в г. Красногорске с 2009 г.

Поскольку приведенные выше доказательства правовой оценки суда апелляционной инстанции не нашли, то постановленное апелляционное определение президиум признал не отвечающим общим требованиям, предъявляемым к решению суда ст. 195 ГПК РФ в ее истолковании, содержащемся в п. п. 2 и 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19 декабря 2003 г. N 23 "О судебном решении".

Допущенные судебной коллегией существенные нарушения норм процессуального права явились основанием для отмены апелляционного определения и оставления в силе решения суда первой инстанции.

Постановление президиума N 326 от 25 июля 2018 г.

8. Поступление от должника возражений относительно исполнения судебного приказа в срок, установленный частью 3 статьи 123.5 КАС РФ (в течение двадцати дней со дня направления ему копии судебного приказа), является необходимым и достаточным основанием для отмены судебного приказа.

ИФНС России по г. Клину обратилась к мировому судье о вынесении судебного приказа в отношении Ф. о взыскании недоимки по транспортному налогу с физических лиц за 2014, 2016 годы в сумме 99 125 руб. и пени, всего на общую сумму 99 452,12 руб.

Судебным приказом мирового судьи 72 судебного участка Клинского судебного района от 22 марта 2018 г. с Ф. взысканы недоимка в сумме 99 125 руб. и пени в сумме 327,12 руб. на общую сумму 99 452,12 руб., а также в доход бюджета - госпошлина в размере 1591,78 руб.

23 апреля 2018 г. Ф. подал возражения на судебный приказ, в которых указывал, помимо прочего на то, что судебный приказ был получен им по почте 19 апреля 2018 г.

Определением мирового судьи 72 судебного участка Клинского судебного района от 23 апреля 2018 г. возражения Ф. относительно исполнения судебного приказа оставлены без рассмотрения и возвращены.

Президиум указал, что имеются предусмотренные ст. 328 КАС РФ основания для отмены судебного приказа.

В соответствии с частью 3 статьи 123.5 Кодекса административного судопроизводства РФ копия судебного приказа в течение трех дней со дня вынесения судебного приказа направляется должнику, который в течение двадцати дней со дня ее направления вправе представить возражения относительно исполнения судебного приказа.

Согласно положениям статьи 123.7 КАС РФ судебный приказ подлежит отмене судьей, если от должника в установленный ч. 3 ст. 123.5 настоящего Кодекса срок поступят возражения относительно его исполнения (часть 1).

Возражения должника, поступившие в суд по истечении установленного частью 3 статьи 123.5 настоящего Кодекса срока, не рассматриваются судом и возвращаются лицу, которым они были поданы, за исключением случая, если это лицо обосновало невозможность представления возражений в указанный срок по не зависящим от него причинам (часть 4).

В пункте 51 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 сентября 2016 г. N 36 "О некоторых вопросах применения судами Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации" разъяснено, что по смыслу статьи 95, части 3 статьи 123.5, частей 1, 4 статьи 123.7 КАС РФ, пропущенный по уважительной причине срок представления возражений относительно исполнения судебного приказа подлежит восстановлению мировым судьей, о чем указывается в определении об отмене судебного приказа. В качестве соответствующих причин могут рассматриваться такие обстоятельства, как неполучение должником копии судебного приказа в связи с нарушением правил доставки почтовой корреспонденции, ввиду отсутствия должника в месте жительства, обусловленного болезнью, нахождением в командировке, отпуске, переездом в другое место жительства, и другие.

Возвращая без рассмотрения возражения Ф. относительно исполнения судебного приказа, мировой судья исходил из того, что судебный приказ был направлен в адрес Ф. 26 марта 2018 г., двадцатидневный срок для подачи возражений истек 16 апреля 2018 г., а возражения поданы 23 апреля 2018 г., то есть, по истечении установленного законом срока.

Между тем в возражениях относительно исполнения судебного приказа Ф. указывал на то, что получил судебный приказ по почте 19 апреля 2018 г.

Из имеющейся в материалах дела копии списка N 7 внутренних регистрируемых почтовых отправлений от 9 апреля 2018 г. усматривается, что заказное письмо с простым уведомлением в адрес Ф. с копией судебного приказа было сдано на почту только 10 апреля 2018 г., а не 26 марта 2018 г., как указал мировой судья.

При таких данных вывод мирового судьи о том, что Ф. пропустил срок на подачу возражения относительно исполнения судебного приказа по неуважительным причинам, является неправомерным.

Как следует из положений части 1 статьи 123.7 КАС РФ, поступление от должника возражений относительно исполнения судебного приказа в срок, установленный частью 3 статьи 123.5 КАС РФ (в течение двадцати дней со дня направления ему копии судебного приказа), является необходимым и достаточным основанием для его отмены.

Судья обязан отменить вынесенный им судебный приказ независимо от доводов, которые приводит должник в своих возражениях, более того, подобное возражение вообще может быть немотивированным.

Поступившее от должника Ф. возражение относительно судебного приказа свидетельствует о том, что заявленное ИФНС России по г. Клин Московской области не является бесспорным.

Допущенные мировым судьей существенные нарушения норм процессуального права явились основанием для отмены судебного приказа.

Постановление президиума N 364 от 22 августа 2018 г.

9. При определении подлежащих возмещению убытков в связи с уничтожением (повреждением) движимого имущества при невозможности (нецелесообразности) его восстановления необходимо установить реальную рыночную стоимость такого имущества на дату причинения вреда и определить стоимость ущерба с учетом годных остатков при их наличии.

П. обратился с иском к М. о возмещении ущерба, причиненного имуществу истца в результате залива квартиры горячей водой из вышерасположенной квартиры N 17, принадлежащей М.

Ссылаясь на отчет об оценке рыночной стоимости материального ущерба, П. просил взыскать с М. стоимость ремонтных работ - 225 707,84 руб., стоимость материалов, необходимых для ремонта квартиры - 328 329,4 руб., стоимость поврежденного имущества - 284 240 руб., а всего 838 277,24 руб., а также расходы на услуги представителя - 40 000 руб., расходы по оценке - 30 000 руб., по оплате государственной пошлины - 11 583 руб.

Заочным решением Раменского городского суда от 16 апреля 2015 г. иск удовлетворен.

Определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 4 сентября 2017 г. суд апелляционной инстанции перешел к рассмотрению дела по правилам производства в суде первой инстанции в связи с рассмотрением судом первой инстанции дела в отсутствие М., не извещенного надлежащим образом о времени и месте судебного заседания. К участию в деле в качестве третьего лица привлечено ООО УК "Г".

Уточнив заявленные требования о возмещении ущерба, П. просил взыскать с М. 782 858,24 руб., в т.ч. стоимость ремонта квартиры - 498 618,24 руб. согласно договору подряда от 1 октября 2014 г., стоимость поврежденного имущества - 284 240 руб. согласно отчету об оценке.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 20 декабря 2017 г. заочное решение суда первой инстанции отменено, иск удовлетворен частично: с М. взыскано в счет компенсации стоимости восстановительного ремонта 498 618,24 руб., в счет компенсации стоимости поврежденного при заливе имущества и мебели 222 446 руб., возмещение судебных расходов и расходов на представителя 60 000 руб., компенсация уплаченной госпошлины - 10 411 руб., всего взыскано 791 475,24 руб.

В резолютивной части решения также указано, что П. обязан передать М. поврежденное имущество: два ковра, матрас, кухонный гарнитур, шкаф, находящийся в коридоре, при возмещении указанной выше его стоимости.

Президиум указал на допущенные судом нарушения норм права.

Как установлено судом, П. является собственником квартиры N 13, а М. собственником квартиры N 17 в доме по адресу....

Согласно акту осмотра аварийно-технической службы от 4 июля 2014 г. в результате прорыва в этот день шланга системы горячего водоснабжения, расположенного в квартире N 17, произошел залив принадлежащей истцу квартиры N 13, в акте описаны повреждения отделки квартиры, имущества и мебели.

В обоснование размера заявленного иска П. представил суду отчет об оценке, составленный специалистом ООО "МЦЭ", согласно которому стоимость материального ущерба, причиненного в результате залива квартиры П., составляет 838 288,24 руб., в том числе стоимость затрат на ремонтные работы 225 707,84 руб., стоимость материалов, необходимых для ремонта квартиры - 328 329,4 руб., стоимость поврежденного имущества - 284 240 руб.

Удовлетворяя иск, суд первой инстанции указал на доказанность факта причинения истцу вреда ответчиком в результате залива жилого помещения и определил сумму причиненного ущерба на основании вышеназванного отчета об оценке.

Суд апелляционной инстанции, рассматривая дело по правилам производства в суде первой инстанции, назначил проведение комплексной судебной строительно-технической и оценочной экспертизы, производство которой поручено экспертам ООО "БИОН".

Согласно заключению эксперта от 5 декабря 2017 г. залив в квартире П. произошел в результате прорыва шланга системы горячего водоснабжения в квартире N 17, рыночная стоимость восстановительного ремонта квартиры N 13 составляет 279 249 руб., в т.ч. стоимость поврежденной мебели - 91 459 руб.

В заседании судебной коллегии истец указал, что ремонт в квартире произведен, представил договор подряда от 1 октября 2014 г. на выполнение отделочных работ по ремонту квартиры после залива на общую сумму 498 618,24 руб. в соответствии с приложением-калькуляцией.

Разрешая заявленные П. требования, судебная коллегия, руководствуясь положениями ст. 1064 ГК РФ, исходила из того, что факт причинения ущерба по вине М. подтвержден.

Определяя размер причиненного ущерба, суд апелляционной инстанции указал, что истцом понесены реальные расходы по восстановительному ремонту квартиры на сумму 498 618,24 руб., которые должны быть возмещены ответчиком.

При определении перечня поврежденного от залива имущества судебная коллегия исходила из заключения судебной экспертизы, однако не согласилась с определенной экспертом стоимостью части поврежденного имущества: ковра, матраса и шкафа-купе, поскольку экспертом не учтены конкретные их модели и производители. Стоимость ковра и шкафа-купе определена судом апелляционной инстанции на основании сведений интернет-магазинов, а стоимость матраса - на основании отчета ООО "МЦЭ". Всего стоимость поврежденной мебели, подлежащая взысканию с ответчика, согласно расчету судебной коллегии составляет 222 446 руб.

При этом, судебная коллегия указала, что находит необходимым обязать истца передать поврежденное имущество: два ковра, матрас, кухонный гарнитур, шкаф, находящийся в коридоре, ответчику при возмещении указанной выше ее стоимости.

Однако судом не учтено, что согласно ст. 1064 ГК РФ вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред (пункт 1).

Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда (пункт 2).

Таким образом, по делам о возмещении вреда суд должен установить факт причинения вреда, вину причинителя вреда и причинно-следственную связь между незаконными действиями (бездействием) причинителя вреда и причинением вреда.

Согласно п. 1 ст. 15 ГК РФ лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере.

Под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода) (пункт 2).

Как разъяснено в п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации", по делам о возмещении убытков истец обязан доказать, что ответчик является лицом, в результате действий (бездействия) которого возник ущерб, а также факты нарушения обязательства или причинения вреда, наличие убытков (пункт 2 статьи 15 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Размер подлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности. По смыслу п. 1 ст. 15 ГК РФ, в удовлетворении требования о возмещении убытков не может быть отказано только на том основании, что их точный размер невозможно установить. В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению.

Из приведенных правовых норм и акта их толкования следует, что при определении подлежащих возмещению убытков в связи с уничтожением (повреждением) движимого имущества при невозможности (нецелесообразности) его восстановления необходимо установить реальную рыночную стоимость такого имущества на дату причинения вреда и определить стоимость ущерба с учетом годных остатков при их наличии.

Таким образом, суду апелляционной инстанции при разрешении требования о возмещении ущерба в связи с повреждением имущества следовало включить в предмет доказывания: привел ли залив квартиры истца к необратимой порче движимого имущества либо оно подлежало восстановлению и возможна его дальнейшая эксплуатация, а в случае отсутствия возможности восстановления имущества определить его реальную рыночную стоимость на дату причинения вреда (с учетом физического износа), имеются ли в результате порчи имущества годные остатки, стоимость которых подлежит вычету при определении суммы причиненного ущерба.

Однако в нарушение требований ст. ст. 56 и 198 ГПК РФ данные обстоятельства судебной коллегией не установлены, в предмет доказывания не включены и какой-либо правовой оценки не получили.

При этом суд апелляционной инстанции определил размер ущерба в связи с повреждением указанного выше движимого имущества в размере стоимости новой мебели, не выяснив, эксплуатировались ли ранее поврежденные в результате залива вещи, имеют ли они износ.

Возлагая на истца обязанность передать поврежденное имущество ответчику, суд апелляционной инстанции не привел норму материального права, на основании которой избрал данный способ возмещения потерпевшему ущерба, и не учел, что такие требования по делу никем не заявлялись, ответчик не настаивал на передаче ему поврежденной мебели.

Заключением проведенной по определению суда комплексной судебной строительно-технической и оценочной экспертизы определена рыночная стоимость восстановительного ремонта квартиры истца в размере 279 249 руб.

В соответствии с ч. 3 ст. 86 ГПК РФ заключение эксперта для суда необязательно и оценивается судом по правилам, установленным в ст. 67 данного Кодекса. Несогласие суда с заключением должно быть мотивировано в решении или определении суда.

Взыскивая с М. в счет компенсации стоимости восстановительного ремонта сумму 498 618,24 руб., судебная коллегия не указала мотивы, по которым приняла в качестве надлежащего доказательства договор подряда от 1 октября 2014 г. на выполнение отделочных работ и отклонила названное заключение судебной экспертизы.

Допущенные судебной коллегией существенные нарушения норм материального и процессуального права явились основанием для отмены апелляционного определения и направления дела на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Постановление президиума N 390 от 26 сентября 2018 г.

10. При разрешении исков о сносе самовольной постройки суд должен поставить на обсуждение сторон вопрос о соразмерности избранного истцом способа защиты нарушенного права в виде сноса принадлежащего ответчику строения, самому нарушению, и учитывать конкретные обстоятельства дела.

Администрация г.о. Люберцы обратилась с иском к П. о сносе самовольной постройки, ссылаясь на то, что принадлежащее П. двухэтажное здание нежилого назначения (магазин) площадью 98,7 кв. м, частично расположено на землях неразграниченной государственной собственности и землях, предназначенных для размещения и эксплуатации объектов автомобильного транспорта и объектов дорожного хозяйства ГБУ "Мосавтодор".

Решением Люберецкого городского суда от 7 февраля 2017 г. иск удовлетворен.

При рассмотрении апелляционной жалобы ответчика судебная коллегия по гражданским делам Московского областного суда на основании п. 2 ч. 4 ст. 330 ГПК РФ перешла к рассмотрению дела по правилам производства в суде первой инстанции, поскольку П. не был надлежаще извещен о месте и времени судебного разбирательства в городском суде.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда по делу назначена судебная строительно-техническая экспертиза, после проведения которой производство по делу возобновлено судебной коллегией и принят встречный иск П. к администрации г.о. Люберцы о признании права собственности на земельный участок.

П. встречный иск обосновал тем, что на основании брачного договора от 13 августа 2004 г. и договора купли-продажи от 28 марта 2008 г., заключенных с Ч., он является собственником земельного участка площадью 116 кв. м, расположенного в г.п. Малаховка, и находящегося на этом участке двухэтажного нежилого здания, назначения - магазин, площадью 98,7 кв. м. Государственная регистрация права произведена 28 апреля 2008 г.

Здание магазина возводилось прежним правообладателем Ч. при наличии необходимых разрешений и согласований, принято в эксплуатацию в 2004 г.; право собственности на него было зарегистрировано в ЕГРП. При этом здание было размещено на двух принадлежащих Ч. смежных земельных участках, в том числе и площадью 116 кв. м.

В последующем, в 2012 г. Ч. при проведении землеустроительных работ изменила границы одного из участков, в результате чего образовалась чересполосица и 11,4 кв. м здания магазина оказались расположенными на землях неразграниченной государственной собственности. П. просил признать за ним право собственности на занятый его нежилым зданием земельный участок площадью 11,4 кв. м. Заявил о применении срока исковой давности к исковым требованиям администрации.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 28 февраля 2018 г. решение суда отменено, принято новое решение о признании здания магазина самовольной постройкой, П. обязан ее снести. Во встречном иске П. отказано.

Президиум указал на допущенные судом апелляционной инстанции нарушения норм права.

Судом установлено, что П. на праве собственности принадлежит земельный участок площадью 116 кв. м, категория земель: земли населенных пунктов, вид разрешенного использования: для общественно-делового и гражданского строительства (под магазин), расположенный в пос. Малаховка, и здание нежилого назначения с мансардой - магазин "Садовод" площадью 98,7 кв. м по тому же адресу.

Согласно акту предварительного обследования земельного участка П., акту проверки органом муниципального земельного контроля от 21 октября 2016 г., составленными администрацией г.п. Малаховка, заключению строительно-технической экспертизы ООО "БИОН" часть здания площадью застройки 11,4 кв. м расположена на землях неразграниченной государственной собственности, и часть здания площадью застройки 17,6 кв. м находится в границах земельного участка с кадастровым номером 50:22:0000000:1...., предназначенного для размещения и эксплуатации объектов автомобильного транспорта и объектов дорожного хозяйства ГБУ "Мосавтодор".

Разрешая спор, суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что принадлежащее П. здание магазина является самовольной постройкой, поскольку частично расположено на земельном участке, не предоставленном и не принадлежащем ответчику, в связи с чем подлежит сносу.

Отказывая во встречном иске, судебная коллегия указала на отсутствие оснований для признания за П. права собственности на земельный участок площадью 11,4 кв. м, так как он расположен на землях неразграниченной государственной собственности, а не в собственности Ч., от которой к истцу перешло право собственности на строение. Сведения о том, что земельный участок площадью 11,4 кв. м продается либо сдается в аренду, отсутствуют.

Названные выводы президиум расценил как не соответствующие фактическим обстоятельствам дела и противоречащие требованиям действующего законодательства, регулирующего спорные правоотношения: п. 2 ст. 8.1, ст. 263, 218 ГК РФ и ст. 51 ГрК РФ.

Судом не учтено, что П. является собственником земельного участка с кн 50:22:0030606:5... площадью 116 кв. м, категория земель: земли населенных пунктов, вид разрешенного использования: для общественно-делового и гражданского строительства (под магазин), расположенного в п. Малаховка и собственником здания нежилого назначения с мансардой - магазин "Садовод", кн 50:22:0030606:8.., площадью 98,7 кв. м, лит. Б по тому же адресу. Государственная регистрация права П. на указанное недвижимое имущество произведена УФРС по МО 28 апреля 2008 г.

Во встречном иске П. ссылался на то, что указанное недвижимое имущество ранее принадлежало его жене Ч., и в результате заключения между ними брачного договора и договора купли-продажи это имущество перешло к нему в собственность. Данные доводы ответчика подтверждаются договором купли-продажи от 28 марта 2008 г., свидетельствами о государственной регистрации права, нотариально удостоверенным брачным договором от 13 августа 2004 г.

Собственником земельного участка площадью 116 кв. м по указанному выше адресу Ч. являлась с 2002 г. На основании ее заявления постановлением главы м.о. Малаховка от 20 декабря 2002 г. вид разрешенного использования этого участка - под ИЖС изменен и установлено разрешенное использование - под строительство магазина. Свидетельство о государственной регистрации права на земельный участок с измененным видом разрешенного использования выдано ей 3 февраля 2003 г.

Из материалов дела следует, что до начала строительства магазина в установленном законом порядке осуществлялся выбор земельного участка, проводились согласования с компетентными органами, утверждалась проектная документация. Постановлением главы м.о. Малаховка от 2 июня 2003 г. утвержден акт выбора земельного участка, ПБОЮЛ Ч. разрешено проектирование магазина на принадлежащем ей земельном участке площадью 116 кв. м. Эскизный проект здания магазина согласовывался, в частности, с главным архитектором Люберецкого района, отделом по охране окружающей среды администрации Люберецкого муниципального образования, ОГИБДД УВД Люберецкого района, Главным государственным санитарным врачом по Люберецкому району, УГПС МЧС России по Люберецкому району, ГУП "АПУ Московской области" филиал "Люберцы". Эскизный проект утвержден постановлением главы п. Малаховка от 20 ноября 2003 г. и ПБОЮЛ Ч. выдано разрешение на строительство магазина "Садовод", согласно разработанному проекту. Распоряжением главы муниципального образования Люберецкий муниципальный район от 14 июля 2004 г. утвержден акт приемочной комиссии о приемке в эксплуатацию законченного строительством - нежилого здания: магазин "Садовод", лит. Б, общей площадью 98,7 кв. м, построенного ПБОЮЛ Ч. по названному выше адресу. Свидетельство о государственной регистрации права на здание магазина выдано 2 августа 2004 г.

Таким образом, представленными в дело доказательствами подтверждено, что здание магазина возводилось собственником на принадлежащем ему земельном участке, с соблюдением вида его разрешенного использования, при наличии разрешения на строительство, здание принято в эксплуатацию, сведения о правах на него внесены в государственный реестр, что соответствует требованиям ст. ст. 263, 8.1, 218 Гражданского кодекса РФ, ст. 51 Градостроительного кодекса РФ.

По состоянию на дату государственной регистрации права Ч. на здание магазина "Садовод" каких-либо нарушений при его возведении, в том числе в части, касающейся размещения на земельном участке, органами местного самоуправления установлено не было. Доказательств обратному истцом не представлено.

П. застройщиком названного здания не является, стал его собственником в результате возмездных сделок в 2008 г. Сведений о проведении ответчиком реконструкции здания, увеличения его габаритов, создания нового объекта в деле не имеется.

Из приобщенных в материалы дела технического паспорта по состоянию на 2012 г. и заключения судебной экспертизы от 18 января 2018 г. усматривается, что площадь спорного объекта недвижимости по сравнению с 2004 г. не изменилась. Здание возведено на бетонном ленточном фундаменте, является объектом капитального строительства, угрозу жизни и здоровью граждан не создает.

Между тем, признавая спорный объект недвижимости самовольной постройкой на основании ст. 222 ГК РФ и обязывая П. снести это объект, судебная коллегия названные выше обстоятельства в предмет доказывания не включила и не дала им оценки в совокупности с другими обстоятельствами по делу, что привело к вынесению по делу необоснованного решения.

В своем встречном иске ответчик ссылался на то, что причиной, по которой принадлежащее ему здание оказалось частично расположенным на землях неразграниченной государственной собственности, послужили землеустроительные работы в отношении принадлежащего Ч. и смежного с участком ответчика земельного участка с кн 50:22:0030606:0..., в результате которых границы участков были смещены и образовалась чересполосица. Участок чересполосицы и заявлен истцом как земли неразграниченной государственной собственности.

Названный довод ответчика, а равно представленные в его подтверждение доказательства (кадастровые планы, экспертное заключение, схемы границ земельных участков, землеустроительная документация) в нарушение ст. ст. 56, 67, 198 ГПК РФ не получили судебной оценки, что привело к принятию неправосудного акта.

Заслуживает внимания и довод заявителя кассационной жалобы о том, что судом апелляционной инстанции не разрешено его заявление о применении к возникшему правоотношению срока исковой давности.

Согласно разъяснению, содержащемуся в п. 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 29 сентября 2015 г. N 43 "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности", при обращении в суд органов государственной власти, органов местного самоуправления, организаций или граждан с заявлением в защиту прав, свобод и законных интересов других лиц в случаях, когда такое право им предоставлено законом (часть 1 статьи 45 и часть 2 статьи 46 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, часть 1 статьи 52 и части 1, 2 статьи 53, статья 53.1 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации), начало течения срока исковой давности определяется исходя из того, когда о нарушении своего права и о том, кто является надлежащим ответчиком по иску о защите этого права, узнало или должно было узнать лицо, в интересах которого подано такое заявление.

По данному делу, исходя из заявленных исковых требований, их правового обоснования, а также заявления ответчика о пропуске истцом срока исковой давности, одним из юридически значимых и подлежащих доказыванию обстоятельств с учетом подлежащих применению норм материального права являлось выяснение вопроса о том, когда истец узнал или должен был узнать о нарушении прав - выбытии недвижимого имущества из неразграниченной государственной собственности, при том что здание возведено бывшим собственником и принято истцом в эксплуатацию в 2004 г.

Заявление П. о применении срока исковой давности в материалах дела имеется, однако своего суждения о нем судебная коллегия в апелляционном определении не привела.

Помимо того, в соответствии с ч. 1 ст. 3 ГПК РФ заинтересованное лицо вправе в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве, обратиться в суд за защитой нарушенных либо оспариваемых прав, свобод или законных интересов, самостоятельно определив способы их судебной защиты, соответствующие ст. 12 ГПК РФ.

Выбор способа защиты нарушенного права осуществляется истцом и должен действительно привести к восстановлению нарушенного материального права или к реальной защите законного интереса.

При этом избранный истцом способ защиты должен быть соразмерен нарушению и не должен выходить за пределы, необходимые для его применения.

Разрешая спор, судебная коллегия в нарушение приведенных положений закона не поставила на обсуждение сторон вопрос о соразмерности избранного истцом способа защиты нарушенного права в виде сноса принадлежащего ответчику здания, самому нарушению, принимая во внимание характер конкретного правоотношения, в котором П., является экономически более слабой стороной.

Допущенные судом апелляционной инстанции существенные нарушения норм права явились основанием для отмены апелляционного определения и направления дела на новое апелляционное рассмотрение.

Постановление президиума N 371 от 29 августа 2018 г.

11. Согласно части 2 статьи 320 ГПК РФ правом апелляционного обжалования решения суда первой инстанции обладают стороны и другие лица, участвующие в деле. Апелляционную жалобу вправе подать также лица, которые не были привлечены к участию в деле и вопрос о правах и об обязанностях которых был разрешен судом (часть 3 статьи 320 ГПК РФ).

Решением Видновского городского суда от 25 июля 2017 г. удовлетворен иск К. к Х. о взыскании денежных средств по договору займа в сумме 150 000 000 руб., процентов за пользование чужими денежными средствами в размере 7 532 876 руб.

И., являющийся лицом, не привлеченным к участию в деле, обратился в суд с заявлением о восстановлении срока на подачу апелляционной жалобы на данное решение суда, ссылаясь на то, что указанным решением затронуты его законные права и интересы, как конкурсного кредитора Х. Арбитражным судом Московской области он включен в реестр кредиторов в рамках дела о банкротстве Х. Суд не привлек его к участию в деле, о состоявшемся решении И. узнал только 4 декабря 2017 г. и его заявление о восстановлении пропущенного процессуального срока на подачу апелляционной жалобы поступило в суд 11 декабря 2017 г.

Определением Видновского городского суда Московской области от 25 января 2018 г. в удовлетворении заявления о восстановлении срока на подачу апелляционной жалобы И. отказано.

Судебной коллегией по гражданским делам Московского областного суда вынесено определение о переходе к рассмотрению дела по правилам производства в суде первой инстанции на основании п. 2 ч. 4 ст. 330 ГПК РФ в связи ненадлежащим извещением И. о времени и месте судебного разбирательства, назначенного на 25 января 2018 г.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 9 апреля 2018 г. определение суда первой инстанции отменено, вынесено новое определение, которым в удовлетворении заявления отказано.

Президиум указал на допущенные судом апелляционной инстанции нарушения норм процессуального права.

Отказывая И. в восстановлении срока, судебная коллегия исходила из того, что процессуальный срок на подачу апелляционной жалобы на решение суда истек 24 августа 2017 г., а апелляционная жалоба И. и заявление о восстановлении пропущенного срока поданы 11 декабря 2017 г.

Судебная коллегия указала, что доказательств, свидетельствующих о наличии уважительных причин для пропуска срока и оснований к его восстановлению, кроме заинтересованности в исходе дела, И. в ходатайстве не приведено.

Данные выводы судебной коллегии сделаны в нарушение положений ч. 2 ст. 320 ГПК РФ, согласно которой правом апелляционного обжалования решения суда первой инстанции обладают стороны и другие лица, участвующие в деле.

Апелляционную жалобу вправе подать также лица, которые не были привлечены к участию в деле и вопрос о правах и об обязанностях которых был разрешен судом (часть 3 статьи 320 ГПК РФ).

В соответствии с ч. 2 ст. 321 ГПК РФ апелляционные жалоба, представление могут быть поданы в течение месяца со дня принятия решения суда в окончательной форме, если иные сроки не установлены настоящим Кодексом.

В силу п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 19.06.2012 N 13 "О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции", при решении вопроса о восстановлении срока апелляционного обжалования лицам, не привлеченным к участию в деле, о правах и обязанностях которых судом принято решение, судам первой инстанции следует учитывать своевременность обращения таких лиц с заявлением (ходатайством) о восстановлении указанного срока, которая определяется исходя из сроков, установленных статьями 321, 332 ГПК РФ и исчисляемых с момента, когда они узнали или должны были узнать о нарушении их прав и (или) возложении на них обязанностей обжалуемым судебным постановлением.

Судебное постановление судебной коллегии указанным процессуальным нормам права не соответствует.

В кассационной жалобе И. указывал, что является конкурсным кредитором Х. в рамках дела о банкротстве, рассматриваемого Арбитражным судом Московской области. Об оспариваемом решении ему стало известно после включения К. в реестр требований кредиторов из уведомления финансового управляющего Х. от 4 декабря 2017 г. До этого времени у него отсутствовала информация о состоявшемся судебном решении.

На указанные обстоятельства И. ссылался и в апелляционной жалобе на решение суда, и в частной жалобе на определение суда об отказе в восстановлении срока. В подтверждение этих доводов заявитель прикладывал уведомление финансового управляющего Х. от 4 декабря 2017 г., но судебная коллегия эти обстоятельства не учла, не дала им оценки.

При этом в материалах дела сведений о более раннем получении И. информации о состоявшемся решении суда не имеется.

Таким образом, судебная коллегия, отказывая в удовлетворении заявления И. о восстановлении срока на подачу апелляционной жалобы на решение суда, не установила, когда И. узнал или должен был узнать о нарушении своих прав решением Видновского городского суда от 25 июля 2017 г.

Несостоятельна ссылка судебной коллегии и на ч. 4 ст. 327.1 ГПК РФ, согласно которой новые требовании, которые не были предметом рассмотрения в суде первой инстанции, не принимаются и не рассматриваются судом апелляционной инстанции, поскольку в данном случае разрешался только вопрос о восстановлении пропущенного срока на подачу апелляционной жалобы на решение суда.

Допущенные судом апелляционной инстанции существенные нарушения норм процессуального права явились основанием для отмены апелляционного определения и направления дела на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Постановление президиума N 378 от 5 сентября 2018 г.

12. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине (пункт 2 статьи 1064 ГК РФ). Бремя доказывания своей невиновности лежит на лице, нарушившем обязательство или причинившим вред. Вина в нарушении обязательства или в причинении вреда предполагается, пока не доказано иное.

К. обратилась с иском к ПЖСК "МАРС" о возмещении ущерба, ссылаясь на то, что в результате падения листа железа и оргалита с крыши дома 59 в г. Люберцы, был поврежден принадлежащий ей автомобиль, находящийся на парковке возле указанного дома. Она обратилась к ПЖСК "МАРС", как управляющей компании данного многоквартирного дома, с претензией о возмещении ущерба, которая оставлена без удовлетворения.

Решением Люберецкого городского суда от 8 ноября 2017 г. в иске отказано.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда от 2 апреля 2018 г. решение суда оставлено без изменения.

Президиум указал на допущенные судами нарушения норм материального и процессуального права.

Судом установлено, что 29 мая 2017 г. К. припарковала принадлежащий ей автомобиль у названного дома, и в этот же день, обнаружив повреждения на автомобиле в результате падения листа железа и оргалита с крыши дома, обратилась в дежурную часть 2-го ОП МУ МВД России "Люберецкое" с заявлением по факту повреждения и принятии мер к управляющей компании, обслуживающей дом 59 по вышеуказанному адресу.

30 мая 2017 г. по результатам проведенной проверки ОП МУ МВД России "Люберецкое" вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела.

3 августа 2017 г. К. обратилась к ПЖСК "МАРС" с претензий о возмещении стоимости восстановительного ремонта, которая ответчиком оставлена без удовлетворения.

Отказывая К. в иске, суд исходил из того, что истцом не представлено доказательств вины ответчика в причинении ущерба, а также доказательств того, что падение листа железа и оргалита произошло именно с крыши дома по вышеуказанному адресу, с чем согласилась судебная коллегия.

Президиум с такими выводами судебных инстанций не согласился, указав на неправильное применение положений ст. 1064 ГК РФ.

Согласно разъяснениям, содержащимся в п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. "О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой Гражданского кодекса РФ", отсутствие вины доказывается лицом, нарушившим обязательство (пункт 2 статьи 401 ГК РФ). По общему правилу лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине (пункт 2 статьи 1064 ГК РФ). Бремя доказывания своей невиновности лежит на лице, нарушившем обязательство или причинившим вред. Вина в нарушении обязательства или в причинении вреда предполагается, пока не доказано иное.

Однако в нарушение указанных требований закона и разъяснений Пленума Верховного Суда РФ, суд неправильно распределил бремя доказывания между сторонами, возложив на истца обязанность по представлению доказательств наличия вины ответчика в причинении вреда, в то время как ответчик должен доказать отсутствие своей вины в причинении ущерба К.

Не согласился президиум и с выводом суда о том, что истцом не доказан факт падения листа железа и оргалита именно с крыши дома N 59 по вышеуказанному адресу.

Как видно из материалов дела, в подтверждение факта повреждения транспортного средства в результате падения листа железа и оргалита с крыши дома 59 г. Люберцы истцом представлен протокол осмотра места происшествия, постановление об отказе в возбуждении уголовного дела от 30 мая 2017 г.

Однако в нарушение требований ст. 55 и ч. 4 ст. 67 ГПК РФ суд не дал оценки представленным истцом доказательствам в их совокупности, не привел мотивы, по которым эти доказательства не принял во внимание.

Допущенные судами существенными нарушения норм материального и процессуального права явились основанием для отмены апелляционного определения и направления дела на новое апелляционное рассмотрение.

Постановление президиума N 378 от 5 сентября 2018 г.

1. При назначении наказания в виде исправительных работ суд должен определить размер, в котором будут производиться удержания из заработной платы осужденного в доход государства.

Отмена условного осуждения образует рецидив преступлений только в том случае, когда решение об отмене условного осуждения и о направлении осужденного для отбывания наказания в места лишения свободы было принято до совершения им нового преступления.

Мнение потерпевшего не относится в соответствии с положениями Общей части УК РФ к числу обстоятельств, которые суд учитывает при назначении наказания.

Приговором мирового судьи 76 судебного участка Клинского судебного района от 20 июля 2017 г. С., ранее судимый 24 августа 2015 г., осужден по ч. 1 ст. 115 УК РФ к 9 месяцам исправительных работ, и на основании ст. 70 УК РФ окончательно С. назначено наказание в виде 1 года 7 месяцев лишения свободы.

В апелляционном порядке приговор не пересматривался.

Президиум изменил приговор в связи с неправильным применением уголовного закона при назначении наказания, указав следующее.

В соответствии с ч. 3 ст. 50 УК РФ при назначении наказания в виде исправительных работ суд должен определить размер, в котором будут производиться удержания из заработной платы осужденного в доход государства.

Вопреки требованиям данной нормы С. назначено наказание в виде 9 месяцев исправительных работ без указания на размер удержаний из его заработной платы, которые должны производиться в доход государства.

Кроме этого, судом при назначении наказания учтено наличие в действиях С. рецидива преступлений.

Однако в соответствии с положениями ст. 74 УК РФ и разъяснениями, содержащимися в п. 45 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 г. N 58 "О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания" отмена условного осуждения образует рецидив преступлений только в том случае, когда решение об отмене условного осуждения и о направлении осужденного для отбывания наказания в места лишения свободы было принято до совершения им нового преступления.

Как следует из материалов уголовного дела, условное осуждение по приговору от 24 августа 2015 г. отменено С. постановлением от 20 июня 2017 г., тогда как преступление, за которое он осужден указанным приговором, совершено 13 февраля 2017 г., то есть до отмены условного осуждения по приговору от 24 августа 2015 г.

При таких обстоятельствах суд не мог учитывать судимость по приговору от 24 августа 2015 г. при определении в действиях С. рецидива преступлений.

Также судом при назначении наказания С. учтено мнение потерпевшей, не просившей о снисхождении.

Между тем, мнение потерпевшего не относится в соответствии с положениями Общей части УК РФ к числу обстоятельств, которые суд учитывает при назначении наказания.

По смыслу уголовного закона, ответственность лица, совершившего преступление, является средством публично-правового реагирования государства на противоправное поведение, поэтому вид и мера ответственности за такое поведение не могут определяться исходя из частных интересов потерпевшего.

При таких обстоятельствах президиум приговор изменил: исключил указание о назначении наказания по ч. 1 ст. 115 УК РФ; постановил считать С. осужденным по ч. 1 ст. 115 УК РФ без назначения наказания; исключил указание о назначении наказания в соответствии со ст. 70 УК РФ, а также о наличии в действиях С. рецидива преступлений и о его признании его отягчающим наказание обстоятельством.

Постановление президиума N 311 от 11 июля 2018 г.

2. Внесение изменений в резолютивную часть приговора в порядке главы 47 УПК РФ до его вступления в законную силу не допускается.

Приговором Раменского городского суда от 25 июля 2017 г. П., ранее не судимый, осужден по ч. 1 ст. 264 УК РФ к 3 годам лишения свободы с лишением права управлять транспортным средством на 3 года с отбыванием наказания в колонии-поселении.

Постановлением от 25 июля 2017 г. ввиду технической опечатки указано о необходимости считать П. осужденным по приговору от 25 июля 2017 г. по ч. 4 ст. 264 УК РФ.

В апелляционном порядке приговор и постановление от 25 июля 2017 г. не проверялись.

Президиум отменил судебные решения по кассационному представлению заместителя прокурора Московской области в связи с существенными нарушениями уголовно-процессуального закона.

В соответствии с положениями ст. ст. 307, 308 УПК РФ описательно-мотивировочная часть приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, т.е. квалификацию действий виновного по статьям УК РФ, в соответствии с которыми в резолютивной части приговора отражается решение о признании подсудимого виновным в совершении преступления с указанием пункта, части, статьи УК РФ, предусматривающие ответственность за преступление, в совершении которого подсудимый признан виновным.

В нарушение указанных требований закона суд установил виновность П. в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 264 УК РФ, т.е. в нарушении им при управлении транспортным средством в состоянии опьянения Правил дорожного движения, повлекшем по неосторожности смерть человека. При этом в резолютивной части приговора суд указал о признании П. виновным по ч. 1 ст. 264 УК РФ, по которой ему назначено наказание.

Таким образом, судом допущены противоречия описательно-мотивировочной и резолютивной части приговора, которые являются неустранимыми, что свидетельствует о существенном нарушений уголовно-процессуального закона, повлиявшим на исход дела.

25 июля 2017 г., до вступления приговора в законную силу, в нарушение п. 15 ст. 397 УПК РФ, регулирующей разрешение вопросов, подлежащих рассмотрению при исполнении приговора, суд внес изменения в резолютивную часть приговора.

При указанных обстоятельствах президиум отменил приговор и постановление от 25 июля 2017 г., направив уголовное дело на новое судебное рассмотрение.

Постановление президиума N 324 от 25 июля 2018 г.

3. Решение об отмене условного осуждения по представлению уголовно-исполнительной инспекции в порядке ч. 3 ст. 74 УПК РФ должно приниматься судом с учетом всех имеющих существенное значение обстоятельств.

Постановлением Коломенского городского суда от 17 июля 2017 г. Г. отменено условное осуждение по ч. 2 ст. 162 УК РФ к 2 годам лишения свободы, назначенное приговором Коломенского городского суда Московской области от 8 сентября 2016 г., и она направлена для отбывания наказания в исправительную колонию общего режима.

В апелляционном порядке постановление не обжаловалось.

Президиум отменил постановление от 17 июля 2017 г. по следующим основаниям.

Как следует из материала, начальник филиала уголовно-исполнительной инспекции обратился в суд с представлением об отмене условного осуждения Г., по результатам рассмотрения которого, суд пришел к выводу о том, что Г. в период испытательного срока, назначенного приговором, злостно и систематически уклоняется от исполнения возложенных на нее обязанностей.

В судебном заседании осужденная поясняла, что в течение недели находилась в психиатрической больнице, кроме того, представителем УИИ суду на обозрение представлялась справка о пребывании Г. в родильном доме и заключение врачебной комиссии от 23 июня 2017 г. в отношении Г.

В постановлении суда содержание данных медицинских документов, имеющее существенное значение для правильного разрешения дела, отражения не нашло и надлежащей оценки не получило.

Вместе с тем, согласно заключению амбулаторной первичной судебно-психиатрической экспертизы от 23 июня 2017 г., проведенной по уголовному делу, возбужденному в отношении Г. по признакам преступления, предусмотренного ст. 322.3 УК РФ, Г. страдает хроническим психическим расстройством, которое в период инкриминируемого деяния лишало ее способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими; Г. представляет опасность для себя и окружающих, нуждается в применении принудительного лечения в психиатрическом стационаре общего типа.

На основании данного экспертного заключения постановлением мирового судьи судебного участка N 80 Коломенского судебного района от 18 декабря 2017 г. Г. была освобождена от уголовной ответственности за совершенное в состоянии невменяемости общественно опасное деяние, предусмотренное ст. 322.3 УК РФ. К Г. была применена принудительная мера медицинского характера в соответствии с п. "а" ч. 1 ст. 97, п. "б" ч. 1 ст. 99 УК РФ в виде принудительного лечения в психиатрическом стационаре общего типа.

Из сообщения ФКУ ИК-5 УФСИН России по Московской области от 30 марта 2018 г. следует, что распоряжение о вступлении в законную силу постановления мирового судьи от 18 декабря 2017 г. о применении к Г. принудительных мер медицинского характера в виде принудительного лечения в психиатрическом стационаре получено, не исполнено, она отбывает наказание по приговору от 8 сентября 2016 г.

Таким образом, решение по представлению уголовно-исполнительной инспекции было принято судом без проверки имеющих существенное значение обстоятельств, в связи с чем, президиум отменил постановление суда об отмене условного осуждения Г. и направил материал на новое судебное рассмотрение.

Постановление президиума N 331 от 1 августа 2018 г.

4. Применение газового баллончика в ходе разбойного нападения может быть квалифицировано как применение предмета, используемого в качестве оружия, если будет установлено, что газ в баллончике представлял опасность для жизни или здоровья потерпевшего.

Приговором Балашихинского городского суда от 31 августа 2016 г. А. осужден по ч. 3 ст. 162 УК РФ.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда от 16 мая 2017 г. приговор оставлен без изменения.

Президиум изменил судебные решения в части квалификации действий осужденного А., указав следующее.

Судом установлено, что А. незаконно проник в жилище потерпевшей и, используя заранее приготовленный аэрозольный баллончик, распылил в лицо потерпевшей неустановленное вещество, после чего завладел имуществом последней и скрылся с места преступления, распорядившись похищенным по своему усмотрению.

Действия А. судом квалифицированы по ч. 3 ст. 162 УК РФ.

Согласно акта судебно-медицинской экспертизы потерпевшей причинен химический ожог роговицы, конъюнктивы кожи век 2-й ст. обоих глаз, не расценивающийся как вред здоровью.

По смыслу закона применение газового баллончика в ходе разбойного нападения может быть квалифицировано как применение предмета, используемого в качестве оружия, если будет установлено, что газ в баллончике представлял опасность для жизни или здоровья потерпевшего.

Из протокола осмотра автомобиля, принадлежавшего А., следует, что в салоне автомобиля были обнаружены и изъяты два аэрозольных баллона со средством для самообороны и защиты от собак.

Вместе с тем доказательства, указывающие на то, что использование А. аэрозольного баллончика и содержащегося в нем газа представляло опасность для жизни или здоровья потерпевшей в приговоре не приведены и в материалах дела отсутствуют.

При таких обстоятельствах президиум переквалифицировал действия А. с ч. 3 ст. 162 УК РФ на п. "в", "г" ч. 2 ст. 161 УК РФ, как грабеж, совершенный с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья, с незаконным проникновением в жилище.

Постановление президиума N 342 от 1 августа 2018 г.

5. Сам по себе факт наличия малолетнего ребенка не может рассматриваться как безусловное основание для признания его в качестве обстоятельства, смягчающего наказание.

Приговором Серпуховского городского суда от 4 июля 2017 г. К., ранее судимая, осуждена по ч. 1 ст. 158 УК РФ (4 преступления), ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 161 УК РФ.

Апелляционным постановлением Московского областного суда от 29 августа 2017 г. приговор оставлен без изменения.

Не согласившись с указанными судебными решениями, осужденная К. обжаловала их в кассационном порядке.

Кассационная жалоба осужденной К. передана для рассмотрения в судебном заседании президиума Московского областного суда судьей Верховного Суда РФ.

В постановлении о передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции было указано, что суд первой инстанции, указав во вводной части приговора о наличии у К. малолетнего ребенка, не признал данное обстоятельство, вопреки требованиям ч. 1 ст. 61 УК РФ, смягчающим наказание.

Однако президиум оставил кассационную жалобу осужденной без удовлетворения по следующим основаниям.

Закон наличие у подсудимого малолетнего ребенка в качестве смягчающего обстоятельства связывает с выполнением виновным обязанностей родителя по воспитанию и материальному содержанию ребенка. Сам по себе факт наличия малолетнего ребенка не может рассматриваться как безусловное основание для признания его в качестве обстоятельства, смягчающего наказание.

Из материалов уголовного дела следовало, что в свидетельстве о рождении ребенка в графе мать и отец, стоит прочерк.

Согласно акта от 20 июня 2016 г. женщина, не имевшая документов, удостоверяющих ее личность, и назвавшаяся К., родила ребенка и оставила его в роддоме. В связи с отказом К. от ребенка медицинское свидетельство о рождении было выдано медицинским учреждением в органы опеки.

В ходе допросов на досудебной стадии К., находящаяся на свободе до постановления приговора, поясняла, что на иждивении у нее никого нет, она проживает с бабушкой, а ребенок, которого она родила 16 июня 2016 г., находится в больнице. В ходе судебного заседания К. также поясняла, что на иждивении у нее никого нет, она проживает с бабушкой.

Согласно данным из Управления опеки и попечительства Министерства образования Московской области ребенок, оставшийся без попечения родителей на основании акта об оставлении матерью ребенка, передан в семью на воспитание. При этом К. не запрашивала информацию о месте нахождения ребенка и об устройстве его дальнейшей судьбы.

Таким образом, факт рождения К. ребенка, о наличии которого суд указал во вводной части приговора, и в отношении которого осужденная не несла обязанностей по воспитанию и материальному содержанию, находящийся на воспитании в семье граждан РФ, не может являться безусловным основанием, для признания его в качестве обстоятельства, смягчающего ее наказание.

Постановление президиума N 352 от 8 августа 2018 г.

6. В соответствии с положениями ст. 78 УК РФ лицо освобождается от уголовной ответственности, если после совершения преступления небольшой тяжести истекло два года.

Приговором Наро-Фоминского городского суда от 20 октября 2016 г. К., ранее несудимый, осужден по ч. 3 ст. 30, ч. 1 ст. 228.1 УК РФ к 4 годам лишения свободы; по ч. 1 ст. 228 УК РФ к 6 месяцам лишения свободы, и на основании ч. 2 ст. 69 УК РФ к 4 годам 1 месяцу лишения свободы.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда от 7 февраля 2017 г. приговор оставлен без изменений.

Президиум изменил судебные решения в части осуждения К. по ч. 1 ст. 228 УК РФ, указав следующее.

Согласно приговору незаконное хранение наркотических средств в значительном размере К. совершил 15 января 2013 г.

Указанное преступление относится к категории небольшой тяжести.

В соответствии со ст. 78 УК РФ лицо освобождается от уголовной ответственности, если после совершения преступления небольшой тяжести истекло два года.

Течение сроков давности приостанавливается, если лицо, совершившее преступление уклоняется от следствия и суда; течение сроков возобновляется с момента задержания указанного лица.

Из материалов дела следовало, что 17 октября 2013 г. К. был объявлен в розыск, 8 мая 2014 г. обвиняемый был задержан и содержался под стражей до 8 октября 2014 г., после чего в отношении него была избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде, и до момента провозглашения приговора К. указанную меру пресечения не нарушал.

Объективные данные, свидетельствующие о том, что К. после 8 мая 2014 г. уклонялся от следствия, совершая какие-либо активные действия, направленные на избежание привлечения к уголовной ответственности, в материалах дела отсутствовали.

Таким образом, с 8 мая 2014 г. на момент постановления приговора, то есть на 20 октября 2016 г., истек двухлетний срок давности привлечения к уголовной ответственности, предусмотренный п. "а" ч. 1 ст. 78 УК РФ.

При таких обстоятельствах президиум отменил судебные решения в части осуждения К. по ч. 1 ст. 228 УК РФ с прекращением производства по делу за истечением срока давности уголовного преследования.

Постановление президиума N 353 от 8 августа 2018 г.

7. Положения ст. 399 УПК РФ не предусматривают обязательного участия осужденного при рассмотрении вопросов исполнения приговора, а связывают участие осужденного в судебном заседании с его волеизъявлением.

Приговором от 22 апреля 2002 г. М. осужден по ч. 1 ст. 157 УК РФ к 1 году исправительных работ с удержанием 10% заработка в доход государства.

Постановлением от 21 апреля 2005 г. М. заменено неотбытое наказание в виде исправительных работ на 2 месяца 23 дня лишения свободы. Постановление не исполнено в связи с нахождением М. в розыске.

Постановлением и.о. мирового судьи 43 судебного участка Егорьевского судебного района от 18 января 2017 г. отказано в удовлетворении представления заместителя начальника УФСИН России по Московской области об освобождении М., осужденного приговором от 22 апреля 2002 г. по ч. 1 ст. 157 УК РФ, от наказания в связи с декриминализацией деяния.

В апелляционном порядке постановление не проверялось.

Президиум отменил постановление от 18 января 2017 г. по следующим основаниям.

Из материалов дела следовало, что заместитель начальника УФСИН России по Московской области обратился в суд с представлением об освобождении М. от наказания в связи с декриминализацией деяния, предусмотренного ч. 1 ст. 157 УК РФ, Федеральным законом от 3 июля 2016 г. N 323-ФЗ.

Отказывая в удовлетворении данного представления, суд первой инстанции указал, что для рассмотрения вопроса об освобождении осужденного от наказания последний должен быть извещен о дате, времени и месте судебного заседания не позднее 14 суток до дня судебного заседания, а известить осужденного М. не представляется возможным, поскольку его местонахождение не установлено.

Однако положения ст. 399 УПК РФ не предусматривают обязательного участия осужденного при рассмотрении вопросов исполнения приговора, а связывают участие осужденного с его волеизъявлением.

Из дела следовало, что осужденный М. извещался дате, времени и месте рассмотрения материала по месту регистрации.

При таких обстоятельствах вывод суда о наличии оснований к отказу в удовлетворении представления только ввиду невозможности извещения осужденного о времени и месте рассмотрения материала противоречил как материалам дела, так и требованиям закона, регулирующих порядок рассмотрения ходатайств об исполнении приговора, в связи с чем, президиум отменил постановление от 18 января 2017 г.

Постановление президиума N 354 от 8 августа 2018 г.

8. При новом рассмотрении дела в суде первой инстанции после отмены приговора в связи с нарушением права обвиняемого на защиту, а также по иным основаниям, не связанным с необходимостью ухудшения положения обвиняемого, не допускается применение закона о более тяжком преступлении, назначение обвиняемому более строгого наказания или любое иное усиление его уголовной ответственности, т.е. ухудшение положения осужденного.

Приговором Красногорского городского суда от 28 декабря 2017 г. К., ранее судимый, осужден ст. 322.3, ч. 2 ст. 228 УК РФ к 4 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда от 27 марта 2018 г. приговор изменен: исключено указание о наличии в действиях К. опасного рецидива преступлений, признано наличие в его действиях особо опасного рецидива преступлений и К. направлен для отбывания наказания в исправительную колонию особого режима.

Президиум отменил апелляционное определение в связи с допущенным существенным нарушением уголовно-процессуального закона.

Апелляционная инстанция, проверяя законность, обоснованность и справедливость приговора от 28 декабря 2017 г. по апелляционной жалобе осужденного К. и его адвоката о суровости наказания и апелляционному представлению прокурора о неправильном установлении вида рецидива и вида исправительного учреждения отбывания наказания, приняла 27 марта 2018 г. вышеуказанное решение.

Однако, изменяя приговор от 28 декабря 2017 г., судебная коллегия оставила без внимания следующие обстоятельства.

Приговором от 27 апреля 2016 г. К. был осужден по ч. 2 ст. 228, ст. 322.3 УК РФ на основании ч. 3 ст. 69 УК РФ к 4 годам 6 месяцам лишения свободы.

Апелляционным определением от 16 июня 2016 г. по жалобам осужденного и адвоката приговор оставлен без изменения.

Постановлением президиума Московского областного суда от 29 марта 2017 г. апелляционное определение от 16 июня 2016 г. отменено в связи с нарушением положений ч. 2 ст. 389.11 УПК РФ, и уголовное дело направлено на новое апелляционное рассмотрение.

Вновь вынесенным апелляционным определением от 2 мая 2017 г. приговор от 27 апреля 2016 г. отменен в связи с нарушением положений ч. 4 ст. 231 УПК РФ, и дело направлено на новое рассмотрение.

При новом рассмотрении дела 28 декабря 2017 г. и апелляционном рассмотрении его 27 марта 2018 г. приняты вышеуказанные решения.

При этом судом апелляционной инстанции при повторном рассмотрении не были учтены требования ст. ст. 389.22, 389.23, ч. 1 ст. 389.24 УПК РФ, и разъяснения, содержащиеся в п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 ноября 2012 г. N 26 "О применении норм УПК РФ, регулирующих производство в суде апелляционной инстанции", в силу которых обвинительный приговор суда первой инстанции может быть изменен в сторону ухудшения положения осужденного не иначе как по представлению прокурора.

При новом рассмотрении дела в суде первой или апелляционной инстанции после отмены приговора в связи с нарушением права обвиняемого на защиту, а также по иным основаниям, не связанным с необходимостью ухудшения положения обвиняемого, не допускается применение закона о более тяжком преступлении, назначение обвиняемому более строгого наказания или любое иное усиление его уголовной ответственности, т.е. ухудшение положения осужденного.

Несмотря на то, что приговор от 27 апреля 2016 г. и апелляционное определение от 16 июня 2016 г. в отношении К. были отменены по основаниям, не связанным с необходимостью ухудшения положения осужденного, при новом апелляционном рассмотрении дела положение К. было ухудшено и для отбывания наказания назначен более строгий вид исправительного учреждения - колония особого режима.

Таким образом, положения закона о недопустимости ухудшения положения осужденного К. не были учтены судом апелляционной инстанции при принятии решения 27 марта 2018 г.

При таких обстоятельствах президиум отменил апелляционное определение от 27 марта 2018 года и направил уголовное дело на новое апелляционное рассмотрение.

Постановление президиума N 359 от 15 августа 2018 г.

9. Периодическое совместное употребление в квартире наркотических средств не может расцениваться как организация притона лицом, предоставляющим квартиру для употребления наркотических средств.

Приговором Реутовского городского суда от 11 сентября 2013 г. Б. осужден по ч. 1 ст. 30, п. "б" ч. 3 ст. 228.1 УК РФ к 7 годам 6 месяцам лишения свободы, по ч. 2 ст. 232 УК РФ к 2 годам лишения свободы.

Апелляционным определением судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда от 26 декабря 2013 г. приговор оставлен без изменения.

Не согласившись с указанными судебными решениями, осужденный Б. обжаловал их в кассационном порядке.

Кассационная жалоба осужденного Б. передана на рассмотрение президиума судьей Верховного Суда РФ.

Б. осужден за организацию и содержание притона для потребления наркотических средств группой лиц по предварительному сговору и за приготовление к незаконному сбыту наркотических средств в значительном размере.

Президиум изменил судебные решения в связи с неправильным применением уголовного закона, указав следующее.

При назначении Б. наказания в качестве смягчающих наказание обстоятельств суд учел отсутствие судимостей, признание вины, раскаяние в содеянном, наличие на иждивении ребенка.

Обстоятельств, отягчающих наказание, судом не установлено.

Вместе с тем, с учетом требований ч. 2 ст. 66 УК РФ за совершение преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 30, п. "г" ч. 4 ст. 228.1 УК РФ, суд назначил Б. максимально возможное наказание.

Таким образом, суд фактически не учел наличие смягчающих и отсутствие отягчающих наказание обстоятельств, поэтому назначенное Б. по ч. 1 ст. 30, п. "г" ч. 4 ст. 228.1 УК РФ наказание было смягчено.

Кроме этого, согласно п. 32 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15 июня 2006 г. N 14 "О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами" под организацией притона следует понимать подыскание, приобретение или наем жилого или нежилого помещения, финансирование, ремонт, обустройство помещения различными приспособлениями и тому подобные действия, совершенные в целях последующего использования указанного помещения для потребления наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов несколькими лицами.

Между тем, судом установлено, что Б. предоставлял наркозависимым гражданам кухню и большую комнату квартиры, где и проживал, для незаконного употребления наркотического средства, которое он незаконно изготавливал на кухне вышеуказанной квартиры, используя подручные средства, для последующего употребления наркотических средств внутривенно. Квартира, где проживал Б., использовалась им по прямому назначению как жилое помещение.

Данных о том, что Б. каким-либо образом осуществил обустройство помещения различными приспособлениями или совершил иные действия в целях последующего использования указанного помещения для потребления наркотических средств, материалы уголовного дела не содержали.

При таких обстоятельствах периодическое совместное употребление в квартире Б. наркотических средств не может расцениваться как организация притона, в связи с чем президиум исключил из осуждения Б. по ч. 2 ст. 232 УК РФ квалифицирующий признак "организация притона".

Постановление президиума N 375 от 29 августа 2018 г.

10. Описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места совершения преступления.

Судебное разбирательство уголовного дела о преступлении небольшой тяжести проводится при обязательном участии подсудимого за исключением случая, когда сам подсудимый ходатайствует о рассмотрении дела в его отсутствии.

По смыслу ч. 2 ст. 78 УК РФ, сроки давности исчисляются до момента вступления приговора в законную силу.

Право требовать взыскания компенсации морального вреда связано с личностью лица, которому причинен вред, и носит личный характер, данное право не может переходить к иным лицам.

Приговором мирового судьи судебного участка N 63 Истринского судебного района от 27 марта 2017 г. Н. осуждена по ч. 1 ст. 115 УК РФ к штрафу в размере 10 000 рублей.

С Н. в пользу законного представителя потерпевшего - В.В.И. в счет возмещения морального вреда взысканы 10 000 рублей.

Апелляционным постановлением Истринского городского суда от 11 мая 2017 г. приговор оставлен без изменения.

Президиум отменил судебные решения по следующим основаниям.

Н. осуждена за умышленное причинение потерпевшему В.В.П. легкого вреда здоровью, повлекшего кратковременное расстройство здоровья.

В соответствии с требованиями ст. 73, 307 УПК РФ описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места совершения преступления.

Вышеуказанным требованиям приговор в отношении Н. не соответствовал, поскольку описание преступного деяния, изложенное в приговоре, указания на место совершения преступления не содержал.

Кроме этого, согласно положениям ч. 1 и ч. 4 ст. 247 УПК РФ судебное разбирательство уголовного дела о преступлении небольшой тяжести проводится при обязательном участии подсудимого за исключением случая, когда сам подсудимый ходатайствует о рассмотрении дела в его отсутствии.

Из материалов дела следовало, что 20 февраля 2017 г. в отсутствие подсудимой Н. и ее адвоката состоялось судебное заседание, в ходе которого судом были допрошены свидетели Г. и С., показания которых, уличающие Н. в совершении преступления, были положены судом в основу обвинительного приговора.

Между тем, материалы дела не содержали ходатайства Н. о рассмотрении дела в ее отсутствие, в связи с чем, допрос свидетелей стороны обвинения в отсутствие Н. и ее адвоката являлся нарушением права на защиту.

Кроме того, приговором установлено, что преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 115 УК РФ, было совершено 9 мая 2015 г.

В соответствии с положениями п. "а" ч. 1 ст. 78 УК РФ лицо освобождается от уголовной ответственности, если со дня совершения преступления небольшой тяжести истекло два года.

По смыслу ч. 2 ст. 78 УК РФ, сроки давности исчисляются до момента вступления приговора в законную силу.

Суд апелляционной инстанции, постановив 11 мая 2017 г. решение, не принял во внимание вышеуказанные положения уголовного закона и оставил без изменения обвинительный приговор, которым Н. было назначено наказание.

Нарушение требований закона допущено судом первой инстанции и при рассмотрении гражданского иска.

Из материалов дела усматривается, что в связи со смертью потерпевшего уголовное дело в отношении Н. возбуждено 9 января 2017 г. на основании заявления законного представителя потерпевшего.

Приговором удовлетворен иск, поданный от имени умершего, о возмещении морального вреда.

Решение мирового судьи в указанной части противоречит ст. 151 ГК РФ, согласно которой компенсация морального вреда производится в случае причинения гражданину морального вреда действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага. Поскольку право требовать взыскания компенсации морального вреда связано с личностью лица, которому причинен вред, и носит личный характер, данное право не может переходить к иным лицам.

При таких обстоятельствах президиум отменил судебные решения и направил уголовное дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Постановление президиума N 384 от 5 сентября 2018 г.

1. Суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на имеющиеся в уголовном деле доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания.

Приговором Клинского городского суда С. был оправдан по предъявленному обвинению в совершении преступления, предусмотренного ст. 290 ч. 2 УК РФ, в связи с отсутствием события преступления, то есть в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 302 УПК РФ.

В соответствии со ст. 297 УПК РФ, приговор должен быть законным, обоснованным и справедливым.

Согласно требованиям ст. 305 УПК РФ в описательно-мотивировочной части оправдательного приговора излагаются, в том числе, обстоятельства дела, установленные судом, основания оправдания подсудимого и доказательства, их подтверждающие, мотивы, по которым суд отверг доказательства, предъявленные стороной обвинения.

В соответствии с ч. 1 ст. 88 УПК РФ каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности - достаточности для разрешения уголовного дела.

Согласно п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ "О судебном приговоре" от 29 ноября 2016 г. N 55, судам следует иметь в виду, что сведения, содержащиеся в оглашенных показаниях, как и другие доказательства, могут быть положены в основу выводов суда лишь после их проверки и оценки по правилам, установленным статьями 87, 88 УПК РФ. При этом суд не вправе ссылаться в подтверждение своих выводов на имеющиеся в уголовном деле доказательства, если они не были исследованы судом и не нашли отражения в протоколе судебного заседания.

Однако суд первой инстанции, анализируя исследованные в судебном заседании доказательства, в обоснование своих выводов сослался на имеющиеся в уголовном деле доказательства, которые не были исследованы судом в ходе судебного разбирательства по делу.

Так на листах 5 - 6 приговора суд привел содержание протоколов очных ставок между подозреваемым С. и свидетелями К., П., С., протоколов очных ставок между свидетелем К. и свидетелями Т., Ф., С., Ч. и М.

В дальнейшем, в описательно-мотивировочной части приговора, суд обосновал свои выводы показаниями указанных лиц, в том числе, и с учетом их показаний, данных в ходе очных ставок.

Однако, согласно протоколу судебного заседания, указанные доказательства в ходе судебного заседания не исследовались.

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции пришел к выводу, что при рассмотрении дела судом первой инстанции были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона, которые повлияли на вынесение законного и обоснованного судебного решения, в связи с чем приговор был отменен, а дело - направлено на новое судебное рассмотрение в тот же суд в ином составе судей.

Извлечение из определения судебной коллегии по уголовным делам N 22-5858 от 04 сентября 2018 г.

2. В соответствии с требованиями ст. ст. 6 и 60 ч. 3 УК РФ наказание должно быть справедливым, при этом при назначении наказания должны учитываться, в том числе смягчающие обстоятельства.

Приговором Одинцовского городского суда Б. был осужден по ч. 1 ст. 105 УК РФ к 12 годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима.

При назначении наказания суд первой инстанции принял во внимание характер и степень общественной опасности содеянного, данные о личности виновного, учел влияние наказания на исправление осужденного, при этом отягчающих наказание Б. обстоятельств, предусмотренных ст. 63 УК РФ, не усмотрел.

Суд также должным образом мотивировал применение наказания в виде лишения свободы, обоснованно не усмотрев оснований для применения положений ст. ст. 64 и 73 УК РФ, а также для изменения категории совершенного преступления на менее тяжкую.

Вместе с тем, вопрос о наличии либо отсутствии смягчающих наказание Б. обстоятельств судом разрешен не был.

В то же время в качестве доказательства вины Б. суд привел в приговоре его чистосердечное признание, написанное им собственноручно, которое по существу являлось явкой с повинной, поскольку в нем он добровольно сообщал о совершенном им преступлении.

Кроме того, из показаний свидетелей следовало, что между Б. и потерпевшей возник конфликт, в процессе которого последняя сказала что-то грубое в адрес Б., при этом сам обвиняемый при его допросе в ходе предварительного следствия также показал, что потерпевшая оскорбляла его мать и жену, а на его просьбы прекратить оскорбления не реагировала.

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции признал смягчающими наказание Б. обстоятельствами его чистосердечное признание и аморальность поведения потерпевшей, явившуюся поводом для преступления, и с учетом отсутствия отягчающих обстоятельств применил положения ч. 1 ст. 62 УК РФ и смягчил назначенное осужденному наказание.

Извлечение из определения судебной коллегии по уголовным делам N 22-6144 от 20 сентября 2018 г.

3. Под уголовно наказуемым деянием, совершенным из хулиганских побуждений, следует понимать умышленные действия, направленные против личности человека или его имущества, которые совершены без какого-либо повода или с использованием незначительного повода. Если зачинщиком ссоры или драки явился потерпевший, а равно в случае, когда поводом к конфликту послужило его противоправное поведение, лицо не подлежит ответственности за совершение в отношении такого потерпевшего преступления из хулиганских побуждений.

Приговором Красногорского городского суда Л. был признан виновным по ст. 112 ч. 2 п. "д" УК РФ в умышленном причинении средней тяжести вреда здоровью, не опасного для жизни человека и не повлекшего последствий, указанных в ст. 111 УК РФ, но вызвавшего длительное расстройство здоровья, совершенном из хулиганских побуждений.

Как было установлено судом, между Л. и потерпевшим Ф. перед встречей состоялся телефонный разговор, в ходе которого Л. были высказаны претензии по работе компании, в которой работал Ф. Данный разговор был на повышенных тонах, претензии высказывались не только по отношению к компании, но в отношении лично Ф. Далее, спустя незначительный промежуток времени, в ходе общения у входа в офис компании и в вестибюле, где никого не было, между Л. и Ф. вновь состоялся разговор, в ходе которого Л. продолжил высказывать лично в адрес Ф. претензии, в том числе, по поводу неправильного, хамского общения с ним как с клиентом, а Ф. пытался ответить на претензии. Нанесение одного удара в лицо Ф. было произведено Л. в отсутствие каких-либо свидетелей, при этом подсудимый общественный порядок не нарушал и явное неуважение к обществу не проявлял, а его действия были направлены в отношении конкретного лица - Ф., который, по мнению Л., вел себя оскорбительно по отношению к нему.

Учитывая изложенное, а также руководствуясь разъяснениями, содержащимися в п. п. 1, 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 15.11.2007 г. N 45 "О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений", суд апелляционной инстанции расценил как необоснованный и не доказанный, опровергающийся представленными доказательствами, квалифицирующий признак "из хулиганских побуждений", и квалифицировал действия Л. по ч. 1 ст. 112 УК РФ, как умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, не опасного для жизни человека и не повлекшего последствий, указанных в ст. 111 УК РФ, но вызвавшее длительное расстройство здоровья, и на основании п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, в связи с истечением срока давности, уголовное дело и уголовное преследование в отношении Л. прекратил.

Извлечение из апелляционного постановления по уголовному делу N 22-5516 от 21 августа 2018 г.

4. При назначении основного наказания по ч. 1 ст. 264 УК РФ в виде ограничения свободы дополнительное наказание в виде лишение права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами, может быть назначено лишь на основании ч. 3 ст. 47 УК РФ.

Приговором Рузского районного суда У. был осужден по ч. 1 ст. 264 УК РФ к наказанию в виде ограничения свободы на срок 2 (два) года, с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами на срок 2 (два) года, с установленными ограничениями.

Согласно санкции ч. 1 ст. 264 УК РФ дополнительное наказание в виде лишения права управлять транспортным средством назначается лишь к наказаниям в виде принудительных работ и лишению свободы.

Таким образом, при назначении основного наказания в виде ограничения свободы лишение права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами могло быть назначено лишь на основании части 3 ст. 47 УК РФ, согласно которой этот дополнительный вид наказания может назначаться и в случаях, когда он не предусмотрен соответствующей статьей Особенной части настоящего Кодекса в качестве наказания за соответствующее преступление, если с учетом характера и степени общественной опасности совершенного преступления и личности виновного суд признает невозможным сохранение за ним права заниматься определенной деятельностью.

Между тем, как следовало из описательно-мотивировочной части приговора, указанные требования закона судом не были соблюдены: в резолютивной части приговора отсутствовала ссылка на применение части 3 ст. 47 УК РФ при назначении осужденному дополнительного наказания, а также не были приведены мотивы, по которым суд признал невозможным сохранить за У. право заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами.

При таких обстоятельствах суд апелляционной инстанции, руководствуясь п. 3 ст. 389.13 УПК РФ, приговор Рузского районного суда в отношении У. изменил: исключил из его резолютивной части назначение осужденному дополнительного наказания в виде лишения права заниматься деятельностью, связанной с управлением транспортными средствами на срок 2 года.

Извлечение из апелляционного постановления по уголовному делу N 22-4993 от 24 июля 2018 г.

5. С учетом взаимосвязанных положений статей 389.22, 389.23 и ч. 1 ст. 389.24 УПК РФ о том, что обвинительный приговор, определение, постановление суда первой инстанции могут быть отменены или изменены в сторону ухудшения положения осужденного не иначе как по представлению прокурора либо жалобе потерпевшего, частного обвинителя, их законных представителей и (или) представителей, при новом рассмотрении дела в суде первой или апелляционной инстанции после отмены приговора в связи с нарушением права обвиняемого на защиту, а также по иным основаниям, не связанным с необходимостью ухудшения положения обвиняемого, не допускается применение закона о более тяжком преступлении, назначение обвиняемому более строгого наказания или любое иное усиление его уголовной ответственности.

Приговором Видновского городского суда Л. и К. были осуждены по ч. 3 ст. 30, ч. 6 ст. 290 УК РФ и по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 291.1 УК РФ соответственно и каждому было назначено наказание в виде реального лишения свободы со штрафом.

При рассмотрении дела в апелляционном порядке судебная коллегия пришла к выводу, что судом первой инстанции при квалификации действий осужденных и назначении им наказания были допущены существенные нарушения уголовно-процессуального закона.

Так по ранее вынесенному приговору Л. и К. по рассматриваемому делу были осуждены по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ и им было назначено наказание в виде лишения свободы с применением ст. 73 УК РФ.

Несмотря на то, что в последующем данный приговор в отношении Л. и К. был отменен по основаниям, не связанным с необходимостью ухудшения положения осужденных, либо мягкостью назначенного им наказания, при новом рассмотрении дела суд признал Л. виновным по ч. 3 ст. 30, ч. 6 ст. 290 УК РФ и назначил ему наказание в виде 8 лет лишения свободы, а К. - по ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 291.1 УК РФ с назначением наказания в виде 7 лет лишения свободы, таким образом, квалифицировав их действия по более тяжкому преступлению и назначив им более строгое наказание, чем ухудшил положение осужденных по отношению к ранее вынесенному приговору.

Вместе с тем согласно требованиям ст. 389.24 УПК РФ обвинительный приговор может быть изменен в сторону ухудшения положения осужденного не иначе как по представлению прокурора либо жалобе потерпевшего или его представителя.

Поскольку таких оснований для ухудшения положения осужденных не имелось, суд апелляционной инстанции с учетом разъяснений, содержащихся в п. 20 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.06.2015 N 29 "О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве", переквалифицировал действия Л. и К. на ч. 3 ст. 30, ч. 4 ст. 159 УК РФ и назначил им наказание в виде лишения свободы с применением ст. 73 УК РФ.

Извлечение из определения судебной коллегии по уголовным делам N 22-4855 от 31 июля 2018 г.

1. Согласно позиции Европейского Суда по правам человека, прежде чем признать лицо виновным все доказательства должны быть изучены судом в его присутствии в ходе публичного заседания с целью обеспечения состязательности процесса, право на защиту требует, чтобы ответчику была предоставлена адекватная и надлежащая возможность оспорить показания свидетеля и произвести его допрос.

Извлечение из постановления по делу N 4а-1227/18.

Постановлением мирового судьи 259 судебного участка Химкинского судебного района от 5 апреля 2018 г. М. признана виновной в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 12.26 КоАП РФ.

Решением судьи Химкинского городского суда указанное постановление оставлено без изменения.

Постановлением заместителя председателя Московского областного суда решение судьи городского суда отменено, дело направлено на новое рассмотрение в городской суд.

В соответствии со ст. 24.1 КоАП РФ задачами производства по делам об административных правонарушениях являются всестороннее, полное, объективное и своевременное выяснение обстоятельств каждого дела, а также разрешение его в соответствии с законом.

Согласно ст. 26.1 КоАП РФ по делу об административном правонарушении выяснению подлежат наличие события административного правонарушения; виновность лица в совершении административного правонарушения; иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела.

Исходя из положений ст. 26.11 и ч. 3 ст. 30.6 КоАП РФ, при рассмотрении жалобы на постановление по делу об административном правонарушении судье надлежит проверить все доводы жалобы, которые должны быть оговорены в судебном акте, вынесенном по результатам рассмотрения жалобы.

В соответствии с частью 1.1 статьи 27.12 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях лицо, которое управляет транспортным средством соответствующего вида и в отношении которого имеются достаточные основания полагать, что это лицо находится в состоянии опьянения, либо лицо, в отношении которого вынесено определение о возбуждении дела об административном правонарушении, предусмотренном статьей 12.24 настоящего Кодекса, подлежит освидетельствованию на состояние алкогольного опьянения в соответствии с частью 6 настоящей статьи. При отказе от прохождения освидетельствования на состояние алкогольного опьянения либо несогласии указанного лица с результатами освидетельствования, а равно при наличии достаточных оснований полагать, что лицо находится в состоянии опьянения, и отрицательном результате освидетельствования на состояние алкогольного опьянения указанное лицо подлежит направлению на медицинское освидетельствование на состояние опьянения.

Постановлением Правительства РФ от 26 июня 2008 г. N 475 утверждены Правила освидетельствования лица, которое управляет транспортным средством, на состояние алкогольного опьянения и оформления его результатов, направления указанного лица на медицинское освидетельствование на состояние опьянения, медицинского освидетельствования этого лица на состояние опьянения и оформления его результатов.

В силу пункта 3 Правил достаточными основаниями полагать, что водитель транспортного средства находится в состоянии опьянения, является наличие одного или нескольких следующих признаков: запах алкоголя изо рта; неустойчивость позы; нарушение речи; резкое изменение окраски кожных покровов лица; поведение, не соответствующее обстановке.

Пунктом 10 Правил установлено, что направлению на медицинское освидетельствование на состояние опьянения водитель транспортного средства подлежит: при отказе от прохождения освидетельствования на состояние алкогольного опьянения; при несогласии с результатами освидетельствования на состояние алкогольного опьянения; при наличии достаточных оснований полагать, что водитель транспортного средства находится в состоянии опьянения, и отрицательном результате освидетельствования на состояние алкогольного опьянения.

Таким образом, КоАП РФ и Правилами установлены основания направления водителя на медицинское освидетельствование на состояние опьянения: из указанных норм следует, что направлению водителя на медицинское освидетельствование на состояние опьянения предшествует предложение уполномоченного должностного лица о прохождении освидетельствования на состояние алкогольного опьянения.

Как усматривается из материалов дела (протокола о направлении на медицинское освидетельствование) основанием для направления уполномоченным должностным лицом на медицинское освидетельствование на состояние опьянения М. послужил ее отказ от прохождения освидетельствования на состояние алкогольного опьянения.

В ходе судебного заседания М. указывала, что она прошла освидетельствование на состояние алкогольного опьянения, однако его результаты не были указаны в процессуальных документах.

Как следует из акта освидетельствования на состояние алкогольного опьянения, отказ от прохождения данного вида освидетельствования был удостоверен понятыми К. и Ш.

Данные свидетели были вызваны мировым судьей по ходатайству лица привлекаемого к административной ответственности, однако в судебное заседание не явились и мировой судья рассмотрел дело в их отсутствие.

Доводы о том, что данные свидетели не опрошены были изложены М. в жалобе на постановление мирового судьи. Однако данные доводы судьей городского суда не проверены и не получили оценки. Версия М. о том, что она проходила освидетельствование на состояние алкогольного опьянения, судьей городского суда не проверена.

Свидетели К. и Ш. судьей городского суда по обстоятельствам процедуры направления М. на медицинское освидетельствование на состояние опьянения, не опрашивались.

При этом следует учесть, что согласно позиции Европейского Суда по правам человека, прежде чем признать лицо виновным все доказательства должны быть изучены судом в его присутствии в ходе публичного заседания с целью обеспечения состязательности процесса, право на защиту требует, чтобы ответчику была предоставлена адекватная и надлежащая возможность оспорить показания свидетеля и произвести его допрос. Иное признается нарушением права на справедливое судебное разбирательство (Постановление Европейского Суда по правам человека от 13 марта 2012 года "Дело "К. (Karpenko) против Российской Федерации", Постановление Европейского Суда по правам человека от 3 мая 2012 года "Дело "С. (Salikhov) против Российской Федерации", Постановление Европейского Суда по правам человека от 25 апреля 2013 года "Дело "И. (Yevgeniy Ivanov) против Российской Федерации").

Изложенное свидетельствует о том, что в ходе судебного разбирательства судья городского суда не выполнил требования ст. 24.1 и 26.1, 30.6 КоАП РФ, что не позволило ему всесторонне, полно и объективно рассмотреть дело. При таких обстоятельствах решение судьи Химкинского городского суда подлежало отмене, а дело - возвращению на новое рассмотрение в тот же суд.

2. Юридически значимым обстоятельством для установления признаков состава административного правонарушения, предусмотренного ч. 5 ст. 14.13 КоАП РФ является установление факта возникновение одного из условий, перечисленных в пункте 1 статьи 9 Закона о банкротстве; момент возникновения данного условия и факт неподачи руководителем в суд заявления о банкротстве должника в течение месяца со дня возникновения соответствующего условия.

Извлечение из постановления по делу N 4а-1272/18.

Постановлением от 10 февраля 2017 г. N 37, вынесенным начальником Межрайонной ИФНС РФ N 2 по Московской области, оставленным без изменения решением судьи Королевского городского суда от 08 июня 2017 г., директор закрытого акционерного общества "Х" В. признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного частью 5 статьи 14.13 КоАП РФ.

Постановлением заместителя председателя Московского областного суда решение судьи городского суда отменено, дело направлено на новое рассмотрение в городской суд.

Частью 5 ст. 14.13 КоАП РФ (нормы, цитируемые в настоящем постановлении, приведены в редакции, действующей на момент возникновения обстоятельств, послуживших основанием для привлечения В. к административной ответственности) установлена ответственность за неисполнение руководителем юридического лица либо индивидуальным предпринимателем или гражданином обязанности по подаче заявления о признании соответственно юридического лица либо индивидуального предпринимателя, гражданина банкротом в арбитражный суд в случаях, предусмотренных законодательством о несостоятельности (банкротстве).

Объективная сторона административного правонарушения, ответственность за которое предусмотрена названной нормой, выражается в неисполнении, в числе прочих, руководителем юридического лица обязанности по подаче заявления о признании юридического лица банкротом в арбитражный суд в случаях, предусмотренных законодательством о несостоятельности (банкротстве).

В силу пункта 1 статьи 9 ФЗ от 26.10.2002 N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" руководитель должника обязан обратиться с заявлением должника в арбитражный суд, в частности, в случае, если должник отвечает признакам неплатежеспособности и (или) признакам недостаточности имущества.

Заявление должника должно быть направлено в арбитражный суд в случаях, предусмотренных пунктом 1 данной статьи, в кратчайший срок, но не позднее чем через месяц с даты возникновения соответствующих обстоятельств (пункт 2 статьи 9 Закона о банкротстве).

При этом под недостаточностью имущества понимается превышение размера денежных обязательств и обязанностей по уплате обязательных платежей должника над стоимостью имущества (активов) должника; а под неплатежеспособностью - прекращение исполнения должником части денежных обязательств или обязанностей по уплате обязательных платежей, вызванное недостаточностью денежных средств. При этом недостаточность денежных средств предполагается, если не доказано иное (статья 2 указанного Закона).

Согласно пункту 2 статьи 3 Закона о банкротстве юридическое лицо считается неспособным удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, о выплате выходных пособий и (или) об оплате труда лиц, работающих или работавших по трудовому договору, и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если соответствующие обязательства и (или) обязанность не исполнены им в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены.

Согласно пункту 2 статьи 6 Закона о банкротстве, если иное не предусмотрено данным Законом, производство по делу о банкротстве может быть возбуждено арбитражным судом при условии, что требования к должнику - юридическому лицу в совокупности составляют не менее чем триста тысяч рублей, а в отношении должника - физического лица - не менее размера, установленного пунктом 2 статьи 213.3 названного Закона.

Пунктом 3 статьи 6 Закона о банкротстве определено, что требования уполномоченных органов об уплате обязательных платежей принимаются во внимание для возбуждения производства по делу о банкротстве, если такие требования подтверждены решениями налогового органа, таможенного органа о взыскании задолженности за счет денежных средств или иного имущества должника либо вступившим в законную силу решением суда или арбитражного суда.

Как усматривается из материалов дела, постановлением от 10 февраля 2017 г., вынесенным начальником Межрайонной ИФНС РФ N 2 по Московской области, директор общества В. привлечен к административной ответственности за то, что он не обратился с заявлением должника в арбитражный суд при наличии признаков неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества общества. С указанными выводами нижестоящая судебная инстанция согласилась.

Из названного постановления должностного лица налогового органа и протокола об административном правонарушении усматривается, что размер не исполненной ЗАО "Х" обязанности по уплате обязательных платежей (налог) составляет 1 708 157.55 рублей. Задолженность образовалась в связи с доначислением по результатам выездной налоговой проверки N 14-12/688/7 от 22 октября 2015 г. Срок уплаты налога, по которому у общества имеется задолженность - 22 октября 2015 г. В связи с тем, что задолженность не была оплачена в полном объеме, выставлено требование от 09 декабря 2015 г. Срок оплаты по требованию 21 декабря 2015 г.

При этом, как следует из материалов дела, сам акт проверки N 14-12/688/5 от 30 июня 2015 г., который явился основанием для взыскания налогов (сборов) решением от 22 октября 2015 г. N 14-12/688/7, а также составлении протокола об административном правонарушении и вынесении постановления от 10 февраля 2017 г. в отношении В., в материалах дела отсутствует.

Из решения судьи Королевского городского суда следует, что 22 октября 2015 г. вынесено решение N 14-12/688/7 о привлечении к ответственности за совершение налогового правонарушения. По указанному решению общий размер денежных требований составил 2 017 707 руб. 09 декабря 2015 г. инспекцией обществу было направлено требование N 2693 об уплате налогов, пени и штрафов в размере 2 004 197 руб.

В рассматриваемом случае из обжалуемых актов не представляется возможным однозначно установить сумму обязательных платежей, обязанность по уплате которых не исполнена обществом в связи с наличием признаков неплатежеспособности и (или) недостаточности имущества.

Между тем, при рассмотрении данного дела об административном правонарушении достоверное установление суммы не исполненных обществом налоговых обязательств в связи с наличием вышеуказанных признаков по состоянию на определенную дату является необходимым, поскольку в предмет доказывания по делу о привлечении руководителя юридического лица к административной ответственности в соответствии с частью 5 статьи 14.13 КоАП РФ входит установление, в том числе, совокупности следующих обстоятельств: возникновение одного из условий, перечисленных в пункте 1 статьи 9 Закона о банкротстве; момент возникновения данного условия и факт неподачи руководителем в суд заявления о банкротстве должника в течение месяца со дня возникновения соответствующего условия.

При таких обстоятельствах, решение Королевского городского суда области подлежало отмене, а дело направлению на новое рассмотрение в Королевский городской суд.

1.2. Истечение срока давности привлечения к административной ответственности является обстоятельством, исключающим производство по делу об административном правонарушении.

Извлечение из постановления по делу N 4А-1126/18.

Постановлением консультанта ТО N 30 ТУ Госадмтехнадзора Московской области - старшего государственного административно-технического инспектора от 5 апреля 2016 г. индивидуальный предприниматель П. привлечен к административной ответственности по ч. 1 ст. 28 Закона Московской области N 161/2004-ОЗ "О государственном административно-техническом надзоре и административной ответственности за правонарушения в сфере благоустройства".

Решением судьи Можайского городского суда от 18 мая 2017 г. указанное постановление должностного лица от 5 апреля 2016 г. отменено, производство по делу прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 24.5 КоАП РФ, в связи с отсутствием состава административного правонарушения.

Решением судьи Московского областного суда от 11 июля 2017 г. решение судьи Можайского городского суда от 18 мая 2017 г. отменено, дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд.

При новом рассмотрении дела, решением судьи Можайского городского суда от 4 октября 2017 г., оставленным без изменения решением судьи Московского областного суда от 5 декабря 2017 г., постановление консультанта ТО N 30 ТУ Госадмтехнадзора Московской области - старшего государственного административно-технического инспектора Московской области оставлено без изменения.

Как усматривается из материалов дела, обстоятельства, послужившие основанием для возбуждения в отношении индивидуального предпринимателя П. дела об административном правонарушении, имели место 18 марта 2016 года.

Срок давности привлечения к административной ответственности за совершение данного административного правонарушения составляет три месяца.

Сведений, указывающих на приостановление срока давности привлечения к административной ответственности в порядке части 5 статьи 4.5 КоАП РФ материалы дела не содержат.

Следовательно, срок давности привлечения П. к административной ответственности, установленный названной нормой для данной категории дел, истек 18 июня 2016 г.

В силу пункта 6 части 1 статьи 24.5 КоАП РФ истечение срока давности привлечения к административной ответственности является обстоятельством, исключающим производство по делу об административном правонарушении.

Исходя из положений статьи 4.5 и пункта 6 части 1 статьи 24.5 КоАП РФ по истечении установленных сроков давности привлечения к административной ответственности вопрос об административной ответственности лица, производство по делу в отношении которого прекращено, обсуждаться не может, так как это ухудшает положение этого лица.

Вместе с тем в нарушение приведенных выше норм КоАП РФ 11 июля 2017 г., то есть за пределами срока давности привлечения П. к административной ответственности, судья Московского областного суда отменил решение судьи Можайского городского суда от 18 мая 2017 г., которым производство по делу об административном правонарушении, предусмотренном ч. 1 ст. 28 Закона Московской области N 161/2004-ОЗ от 30 ноября 2004 года "О государственном административно-техническом надзоре и административной ответственности за правонарушения в сфере благоустройства, содержания объектов и производства работ на территории Московской области", в отношении П. было прекращено на основании пункта 2 части 1 статьи 24.5 названного Кодекса, и направил дело на новое рассмотрение в тот же суд, ухудшив тем самым положение названного лица.

При таких обстоятельствах решение судьи Московского областного суда от 11 июля 2017 г., а также последующие решение судьи Можайского городского суда от 4 октября 2017 г. и решение судьи Московского областного суда от 5 декабря 2017 г., вынесенные в отношении П. по делу об административном правонарушении, предусмотренном ч. 1 ст. 28 Закона Московской области N 161/2004-ОЗ от 30 ноября 2004 года "О государственном административно-техническом надзоре и административной ответственности за правонарушения в сфере благоустройства, содержания объектов и производства работ на территории Московской области", подлежали отмене.

1. Признание договора аренды лесного участка, договора купли-продажи лесных насаждений, договора безвозмездного пользования лесным участком недействительной ничтожной сделкой является юридически значимым обстоятельством для установления наличия признаков состава административного правонарушения, предусмотренного ч. 4 ст. 8.25 КоАП РФ.

Извлечение из решения по делу N дело N 21-1507/2018.

Постановлением начальника Пушкинского межрайонного территориального отдела Управления по работе с территориями Комитета лесного хозяйства N 12-279/2016 от 13 марта 2017 г. юридическое лицо - ООО "Л" признано виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 4 ст. 8.25 КоАП РФ.

Решением Ногинского городского суда от 4 июля 2018 г. указанное постановление оставлено без изменения, жалоба - без удовлетворения.

Решением судьи Московского областного суда постановленные по делу акты отменены, производство по делу прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 24.5 КоАП РФ, в связи с отсутствием в действиях Общества состава административного правонарушения.

Согласно ст. 24.1 КоАП РФ, задачами производства по делам об административных правонарушениях являются всестороннее, полное, объективное и своевременное выяснение обстоятельств каждого дела, разрешение его в соответствии с законом, обеспечение исполнения вынесенного постановления, а также выявление причин и условий, способствовавших совершению административных правонарушений.

В соответствии со статьей 26.1 КоАП РФ по делу об административном правонарушении выяснению подлежат наличие события административного правонарушения; лицо, совершившее противоправные действия (бездействие), за которые настоящим Кодексом или законом субъекта Российской Федерации предусмотрена административная ответственность; виновность лица в совершении административного правонарушения; обстоятельства, смягчающие административную ответственность, и обстоятельства, отягчающие административную ответственность; характер и размер ущерба, причиненного административным правонарушением; обстоятельства, исключающие производство по делу об административном правонарушении; иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела, а также причины и условия совершения административного правонарушения.

Как следует из материалов дела, обществу вменялось нарушение п. 1 ст. 11 Лесного кодекса РФ, пп. "а" п. 11 договора аренды лесного участка N 2 от 30.12.2008 г.

Действия ООО "Л" квалифицированы по ч. 4 ст. 8.25 КоАП РФ, предусматривающей административную ответственность за использование лесов с нарушением условий договора аренды лесного участка, договора купли-продажи лесных насаждений, договора безвозмездного пользования лесным участком, иных документов, на основании которых предоставляются лесные участки.

С выводами должностного лица о наличии в действиях ООО "Л" состава вмененного административного правонарушения согласился и городской суд, пересматривая дело в порядке ст. 30.6 КоАП РФ по жалобе привлекаемого лица.

Объективной стороной данного правонарушения является нарушение установленных заключенным договором или иным документом о предоставлении лесного участка условий использования леса, лесных насаждений.

Между тем, законность договора аренды лесного участка N 2 от 30.12.2008 г., нарушение условий которого вменяется Обществу по настоящему делу, была оспорена Комитетом лесного хозяйства Московской области в Арбитражном суде Московской области.

Решением Арбитражного суда Московской области по делу N А41-74447/16 от 13 июня 2017 г., вступившим в законную силу 06 сентября 2017 года, требования Комитета лесного хозяйства Московской области о признании недействительной ничтожной сделки, оформленной Договором аренды лесных участков N 2 от 30.12.2008 г. заключенной между ООО "Л" и Управлением лесного хозяйства по Московской области и г. Москвы (Государственная регистрация N 50-50/17/029/2009-186 от 26 июня 2009 г.) удовлетворены.

Данный факт имеет существенное значение для рассмотрения дела об административном правонарушении, предусмотренном ч. 4 ст. 8.25 КоАП РФ.

Признание недействительной сделкой с момента ее совершения договора аренды лесного участка, за нарушение условий которого Общество привлечено к административной ответственности исключает наличие в деянии Общества состава указанного административного правонарушения.

При таких обстоятельствах постановление должностного лица и решение Ногинского городского суда Московской области, вынесенные в отношении ООО "Л" по делу об административном правонарушении, предусмотренном ч. 4 ст. 8.25 КоАП РФ подлежали отмене, а производство по настоящему делу об административном правонарушении подлежит прекращению на основании п. 2 ч. 1 ст. 24.5 КоАП РФ, в связи с отсутствием в действиях Общества состава административного правонарушения.

2. Производство по делу об административном правонарушении возбуждается и ведется только в отношении одного лица, рассмотрение в одном производстве двух дел об административном правонарушении в отношении разных лиц Кодексом об административных правонарушениях Российской Федерации не предусмотрено.

Извлечение из решения по делу N 12-1057/2018.

Постановлением Волоколамского городского суда от 6 июля 2018 г. производство по делу об административном правонарушении, предусмотренном ч. 1 ст. 12.24 КоАП РФ, в отношении К., прекращено на основании п. 2 ч. 1 ст. 24.5 КоАП РФ, за отсутствием в ее действиях состава административного правонарушения, И., признан виновным в совершении административного правонарушения, предусмотренного ч. 2 ст. 12.24 КоАП РФ.

Решением судьи Московского областного суда указанное постановление отменено, дело направлено нам новое рассмотрение в городской суд.

Из материалов дела следует, что отношении К. и И. составлены протоколы об административном правонарушении, предусмотренном ч. 1 ст. 12.24 КоАП РФ и ч. 2 ст. 12.24 КоАП РФ соответственно.

Согласно ст. 24.1 КоАП РФ задачами производства по делам об административных правонарушениях являются всестороннее, полное, объективное и своевременное выяснение обстоятельств каждого дела, разрешение его в соответствии с законом, обеспечение исполнения вынесенного постановления, а также выявление причин и условий, способствовавших совершению административных правонарушений.

Согласно положениям ч. 1 ст. 29.9 КоАП РФ по результатам рассмотрения дела об административном правонарушении может быть вынесено постановление: 1) о назначении административного наказания; 2) о прекращении производства по делу об административном правонарушении.

Таким образом, производство по делу об административном правонарушении возбуждается и ведется только в отношении одного лица и заканчивается в соответствии со ст. 29.9 КоАП РФ вынесением постановления или определения по результатам рассмотрения дела об административном правонарушении.

Между тем, судом первой инстанции указанное требование не учтено, так как в одном производстве рассмотрено два дела об административном правонарушении в отношении разных лиц и по результатам рассмотрения вынесено постановление, не предусмотренное указанной выше нормой КоАП РФ.

При таких обстоятельствах, постановление по делу об административном правонарушении подлежало отмене, а дело направлению на новое рассмотрение в Волоколамский городской суд Московской области.